0 соблазнах насилия
Французскую революцию, не в смысле общественных преобразований, а в смысле худших ее явлений, справедливо приписывали безверию, исказившему правильные понятия о власти и свободе, двух основных элементах устройства всякого человеческого общества. Поэтому, чтобы прочно умиротворить взволнованные народы и прочно устроить снова разрушенное их устройство, необходимо было восстановить истинные начала власти и свободы, а для этого восстановить истинную веру, из которой одной они могут быть почерпнуты. Но через кого же и как можно было это совершить? Первая ошибка состояла в том, что обвиняли в безверии односторонне народы, забывая, что сами правительства шли во главе безверия. Вторая — что за восстановление веры взялись те, которые сами ее не имели, забыв, что «Nemo dat, quod поп habit». Третья — что под именем веры разумели те учения, которые сами уклонились от чистой веры и потому сами содержали семена неверия.
Последняя ошибка особенно ярко бросалась в глаза, потому что олицетворялась в видимом образе — в тройственном союзе православия, католичества и протестантства.
Но люди, принимающие начала чистой, истинной веры, могут соединяться с людьми, принимающими искаженное учение, только в делах безразличных нравственно-качественных, как могут действовать они сообща с такими людьми, которых учение несогласно с теми началами, которые одни служат основанием нравственности? Как православие может действовать заодно в деле восстановления веры с католицизмом и протестантством, которые логически приводят к отрицанию истинной веры?
В другом отношении очевидно было, что правительства никоим образом не могли быть руководителями в деле восстановления веры и истинных начал власти и свободы по двум причинам: во-первых, они сами еще более заражены безверием, нежели народы, которых в том упрекали, во-вторых, правительства, как одна только сторона, как власть, неизбежно могли действовать только односторонне и тем самым только искажать дело, а следовательно, и уничтожать возможность достижения цели.
Все это и выразилось в том главном виде, что вместо восстановления истинной веры и истекающих из нее только одной истинных начал власти и свободы, принялись за восстановление тех разрушенных форм их, которые потому и были разрушены, что происходили от искаженных начал, но которые, по мнению власти, были выгодны, но только для нее одной.
Все это привело меня к следующим выводам и решениям: возрождение и благоустройство человеческих обществ может быть совершено только возрождением или пробуждением живых сил в них, а отнюдь не созданием каких-нибудь внешних форм. Все дело в том, чтобы эти силы были чисты и истинны, и тогда они создадут и соответственные себе, правильные формы и, действуя по живому духу и смыслу, будут смягчать и восполнять все, что не включено в известную форму, так как никакие человеческие учреждения не могут вполне обнять всех проявлений и требований жизни.
Но всякое живое начало, дух, может возродиться первоначально только в живой личности. Тут все дело в том, лишь бы зародилось живое начало в одном человеке, и тогда оно может наполнить собою и целые народы и целые эпохи. Поэтому в подобных случаях является всегда вначале личный подвиг.
Всякое истинное живое начало есть всеобщее достояние и потому не может ограничиваться в приложении одною народностью. В механизме действия, конечно, и партии, и народ могут быть служебными орудиями, в которых может начинаться инициатива дела, но никогда партии не должны ставить себя выше отечества, а самое даже отечество нельзя ставить выше справедливости, что будет всегда неизбежно, если общее захотят присвоить одному только какому-нибудь частному.
Нет надобности действовать тайно от правительства, тем более что дело идет также и об упрочении истинных оснований власти, как и о свободе, но правительство, как одна из сторон, не может быть общим деятелем. Поэтому тут могут действовать только частные люди, вполне посвятившие себя делу возрождения и восстановления истинных начал. Масонство, предъявляющее подобную же цель, потому не может быть признано удовлетворяющим своему назначению, что вышло из отрицательного одностороннего побуждения и не проявляло самопожертвования, необходимого для поддержания в чистоте всякого живого начала и запечатления истины — чем и свидетельствовало, что не имело в себе живого начала или духа, а было бездушным механическим устройством, основанным на отвлеченном только понятии.
Но участие государя в масонстве подавало, однако же, пример, что это была вещь возможная, чтобы какое-нибудь общество действовало не тайно от правительства, но не как его орудие.
Так как можно передавать другим только то, что сам имеешь, то ясно, что всякий стремящийся к преобразованию общества, должен наперед совершить это преобразование в самом себе, хотя бы то требовало совершенного перевоспитания, а так как сила действия и успех зависят от чистоты действия, а это — от нравственной качественности орудий, то и должно ставить всегда качественность выше количественности и не приобщать к действию, не принимать в союз иначе как людей нравственно-надежных, имеющих правильные понятия и готовых на крайнее самопожертвование.
На таких-то основаниях и должно было быть устроено общество под названием Чина или Ордена Вселенского Восстановления.