Французская революция Взятие Бастилии

 0 соблазнах насилия

Французскую революцию, не в смысле общественных преобразований, а в смысле худших ее явлений, справед­ливо приписывали безверию, исказившему правильные понятия о власти и свободе, двух основных элементах ус­тройства всякого человеческого общества. Поэтому, чтобы прочно умиротворить взволнованные народы и прочно ус­троить снова разрушенное их устройство, необходимо было восстановить истинные начала власти и свободы, а для этого восстановить истинную веру, из которой одной они могут быть почерпнуты. Но через кого же и как можно было это совершить? Первая ошибка состояла в том, что обвиняли в безверии односторонне народы, забывая, что сами правительства шли во главе безверия. Вторая — что за восстановление веры взялись те, которые сами ее не име­ли, забыв, что «Nemo dat, quod поп habit». Третья — что под именем веры разумели те учения, которые сами укло­нились от чистой веры и потому сами содержали семена неверия.

Последняя ошибка особенно ярко бросалась в глаза, потому что олицетворялась в видимом образе — в трой­ственном союзе православия, католичества и протестант­ства.

Но люди, принимающие начала чистой, истинной веры, могут соединяться с людьми, принимающими искажен­ное учение, только в делах безразличных нравственно-качественных, как могут действовать они сообща с такими людьми, которых учение несогласно с теми началами, ко­торые одни служат основанием нравственности? Как пра­вославие может действовать заодно в деле восстановления веры с католицизмом и протестантством, которые логи­чески приводят к отрицанию истинной веры?

В другом отношении очевидно было, что правительства никоим образом не могли быть руководителями в деле восстановления веры и истинных начал власти и свободы по двум причинам: во-первых, они сами еще более зара­жены безверием, нежели народы, которых в том упрека­ли, во-вторых, правительства, как одна только сторона, как власть, неизбежно могли действовать только односто­ронне и тем самым только искажать дело, а следователь­но, и уничтожать возможность достижения цели.

Все это и выразилось в том главном виде, что вместо восстановления истинной веры и истекающих из нее толь­ко одной истинных начал власти и свободы, принялись за восстановление тех разрушенных форм их, которые пото­му и были разрушены, что происходили от искаженных начал, но которые, по мнению власти, были выгодны, но только для нее одной.

Все это привело меня к следующим выводам и решени­ям: возрождение и благоустройство человеческих обществ может быть совершено только возрождением или пробуж­дением живых сил в них, а отнюдь не созданием каких-нибудь внешних форм. Все дело в том, чтобы эти силы были чисты и истинны, и тогда они создадут и соответ­ственные себе, правильные формы и, действуя по живому духу и смыслу, будут смягчать и восполнять все, что не включено в известную форму, так как никакие человечес­кие учреждения не могут вполне обнять всех проявлений и требований жизни.

Но всякое живое начало, дух, может возродиться пер­воначально только в живой личности. Тут все дело в том, лишь бы зародилось живое начало в одном человеке, и тогда оно может наполнить собою и целые народы и целые эпохи. Поэтому в подобных случаях является всегда внача­ле личный подвиг.

Всякое истинное живое начало есть всеобщее достояние и потому не может ограничиваться в приложении одною народностью. В механизме действия, конечно, и партии, и народ могут быть служебными орудиями, в которых мо­жет начинаться инициатива дела, но никогда партии не должны ставить себя выше отечества, а самое даже отече­ство нельзя ставить выше справедливости, что будет все­гда неизбежно, если общее захотят присвоить одному только какому-нибудь частному.

Нет надобности действовать тайно от правительства, тем более что дело идет также и об упрочении истинных осно­ваний власти, как и о свободе, но правительство, как одна из сторон, не может быть общим деятелем. Поэтому тут могут действовать только частные люди, вполне по­святившие себя делу возрождения и восстановления ис­тинных начал. Масонство, предъявляющее подобную же цель, потому не может быть признано удовлетворяющим своему назначению, что вышло из отрицательного одно­стороннего побуждения и не проявляло самопожертвова­ния, необходимого для поддержания в чистоте всякого живого начала и запечатления истины — чем и свидетельствовало, что не имело в себе живого начала или духа, а было бездушным механическим устройством, основанным на отвлеченном только понятии.

Но участие государя в масонстве подавало, однако же, пример, что это была вещь возможная, чтобы какое-ни­будь общество действовало не тайно от правительства, но не как его орудие.

Так как можно передавать другим только то, что сам имеешь, то ясно, что всякий стремящийся к преобразова­нию общества, должен наперед совершить это преобразо­вание в самом себе, хотя бы то требовало совершенного перевоспитания, а так как сила действия и успех зависят от чистоты действия, а это — от нравственной качествен­ности орудий, то и должно ставить всегда качественность выше количественности и не приобщать к действию, не принимать в союз иначе как людей нравственно-надежных, имеющих правильные понятия и готовых на крайнее самопожертвование.

На таких-то основаниях и должно было быть устроено общество под названием Чина или Ордена Вселенского Восстановления.