Якуты. Фото Балуева из фондов КККМ

Мужчины и женщины волосы заплетают в косы и надевают бисером вышитый наличник, в виде обруча, охватывающий голову и спускающийся широкими тесьмами к вискам. Верхний костюм, в роде русской поддевки, делается пз пыжиков, полы и подол убираются в прошву разноцветным сукном и бисером, а по краям отора­чиваются меховой каймой. Спереди, от шеи почти до колен, как мужчины, так и женщины, носят вышитый бисером нагрудник, а сверх него широкий бисерный пояс. Нижнее платье состоит из ровдужной рубахи и коротких штанов.

В холод­ное время мужчины носят малицы, а женщины—шубы. При браках, хотя якуты и долгане христиане, калым удержал свою прежнюю силу. В старые годы, даже еще в нынешнем столетии, отец нередко продавал свою дочь или сестру заезжему гостю, по­желавшему за это приятное угощение хорошо заплатить иди даже даром, если этому гостю нужно было чем-нибудь особенно угодить, ради своего личного интереса иди прибытка. Ныне обычай этот совсем вывелся. Девушки, в особенности долганки, несмотря на подчинение их воле отца, а за неимением его, старшего брата, не склонны выходить замуж по принуждению, а стараются сами выбрать себе суженого.

У якутов и долган не мало песен, в особенности любовных и песни эти не набор слов или отрывки каких-то бестолковых фраз, как у других инородцев, но име­ют все признаки поэзии и одушевлены искренним чувством, хотя в них заключается, по нашему понятию, не мало не цензурных выражений, так как все вещи и действия называются в них полным их именем, без всякого стеснения, как вообще у всех первобытных детей природы.

Из всех инородцев северной группы, якуты, долгане, т. е. оякутившиеся тунгусы, сами тунгусы и даже самоеды, способны были бы восприять семена цивилизации, истинной христианской веры и самоусовершенствования, если бы властители края позаботились об этом, завели постоянные между ними школы и вообще поболее прилагали старания к духовному их развитию.

К сожалению, за триста почти лет владычества над ними, ничего подобного до сих пор не было сделано, да и теперь ничего не делается, а по­тому и неудивительно, что инородец захудал, обнищал и ду­ховно и нравственно. До сих пор над ним производилась только нещадная эксплуатация всеми и всякими способами. Спаиванье, обдиранье, обман, насилия всякого рода, вот почти все, что внесли в край его покорители и еще удивляться надо, как это инородец окончательно не выродился, окончательно не исчез с лица земли.

Христианство, принятое в силу вынуждения или соблазна мирскими выгодами, скользнуло только по инородцу, ни чуть не возбудив в нем порыва к новой духовной жизни; он остался и теперь таким же язычником, каким был до своего окрещения. Нет чума или юрты, даже у христиан, где в потайном месте не хранился бы домашний идол, так сказать пенат-хранитель дома, хотя тут же имеется на видном месте деревянная или медная икона какого-нибудь православнаго святаго: Николая-чудотворца, Ильи-пророка или Касьяна «немилостивого».