Фото Олега Нехаева. Валентину Распутину только что объяснили, что за его спиной -- строящийся музей его имени.

До таежной Усть-Уды мы добрались часов за пять. Именно здесь он заканчивал школу. Об этом периоде у него есть почти документальный рассказ «Уроки французского», по которому был снят одноименный фильм. Распутин шутит по этому поводу: «Теперь, когда мне хотят сделать приятное, говорят: читали-читали ваши «Уроки…» — и начинают сообщать киношные подробности, которых нет в рассказе».

Поразительно, но его бывшая учительница французского волей судьбы оказалась во Франции. Случайно зашла в парижский книжный магазин, увидела на обложке «В. РАСПУТИН», открыла книгу ради любопытства и тут же прочитала ее на одном дыхании. Спустя десятилетия они встретились в Москве воочию.

Фото Олега Нехаева Ангара возле Усть-УдыВ родную школу Распутин не заглядывал почти пятьдесят лет. Когда зашел… Память тут же подсказала, казалось бы, совсем забытое… Сохранились даже истертые временем деревянные ступеньки. Вот только большинство из тех, с кем он когда-то по ним поднимался, – ушли из жизни. И он потом с горечью скажет уже многократно проговоренное: «Странно: почему мы так же, как и перед родителями, всякий раз чувствуем вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, нет, а за то, что сталось с нами после».

«После» все деревни по верхней Ангаре спешно переселили. Людей посрывали с мест. Их родные земли оказались на дне искусственного моря. Братская ГЭС тогда гремела на всю страну. Слезы и боль ангарцев были заглушены грохотом турбин. А Валентин Распутин возвращался в свою новую Аталанку по новому «морю». Помнит до сих пор, как «пароход «Фридрих Энгельс» подходил к берегу буквально по лесу, раздвигая кроны деревьев. Их ведь не вырубили, так и оставив на дне. Все делали в спешке. Даже некоторые кладбища не перенесли. О живых тоже вспомнили в самую последнюю очередь».

Более сорока лет уже прошло, как надругались над красавицей Ангарой. Но разумности прошедшие годы нам не прибавили. В «море» — зараженная рыба. Вода насыщена вредными сбросами до такой степени, что появились «ртутные» заливы и отмели. А на дне до сих пор продолжают стоять «окаменевшие» лиственницы, как кресты над исковерканными судьбами людей.

После встречи с родной землей Распутина больше не надо было уговаривать высказаться:

— Я все время спрашиваю себя: что же так тянет сюда? Ведь никогда здесь на Ангаре не было легкой жизни. Всегда было трудно. А после перестройки она стала совсем гнетущей. То есть физически жизнь, может, раньше была и хуже, но нравственно, духовно... Такое ощущение, что украли у нас за прошедшие годы Россию.

Фото Олега Нехаева. Как и три века назад...Приезжаешь в свою Аталанку… Последний раз там был в сентябре. Грязища – непролазная. А я в ботиночках заявился. Да в них пройти там нельзя. Какой там коммунизм, как обещали раньше! Какой там капитализм с его благами, как обещают сегодня. Просто пройти по улице нельзя из конца в конец. Какое там светлое будущее! Надолбы вот такие стоят. На брюхо ляжешь, перевалишься на другую сторону и дальше пошел. Лесовозы все разбивают. Деревянные тротуары ломают. Неухоженность страшная. Я там поживу и уезжаю на иркутский асфальт. Потом — на московский. Уж в столице совсем хорошо. Строят красиво сейчас. Лицо, правда, свое Москва потеряла, но зато европейский облик обрела. Тротуары с мылом кое-где даже моют. А что ж меня все тянет в Аталанку? Да потому что родное там. Родина потому что. И без этого как-то и не живется. Но это только с возрастом начинаешь остро чувствовать.

Я повидал мир. Поездил, может, даже с избытком. Было что посмотреть, было чему удивляться... Но только здесь ближе всего находишься к самому себе, к своей сути. И человек остается человеком только тогда, когда он сохраняет связи со своей землей. Когда помнит о ней. Он может уехать куда-то, работать далеко, потому что не всегда находится дело по способностям на родной земле. Но если он о ней забывает – это погибель. Человек перерождается. Происходит его мутация. Он может состояться профессионально. Но если он порывает со своими корнями — он порывает и со своим родительством…

Говорит Валентин Распутин. Запись сделана на Ангаре, в Усть-Удинском районе.

— На всех встречах ваши земляки с тревогой спрашивали о том, что происходит сейчас с молодежью?

— А потому что все беды докатились уже и до глубинки. Здесь тоже почувствовали, как рвется связь поколений… Ведь какую свистопляску устроили вокруг наших главных нравственных ценностей! Дошло до того, что из любви захотели сделать какую-то помойку. Фото Олега Нехаева Лодки-илимки до сих пор Я единственно за своих аталанских «радовался», когда не стало электричества и они не могли смотреть телевизор. Из него особенно, столько грязи было вылито на свой народ, чего не делало ни одно другое государство. Так развращать, так испоганивать все светлое…

Как собирать теперь сердца и души?

Вернуться к настоящему сейчас — наитруднейшее дело. Может, настолько трудное, что если и можно его с чем-то сравнить, так только с тем, что нам пришлось преодолеть в Великой Отечественной войне. И, может, легче было победить фашистов, чем врага, который внутри нас самих.

Я дважды был в Америке. Прожил там около двух месяцев. Слава богу, насмотрелся. Совсем другой народ. Только я не хочу сказать, что мы лучше. Во многих отношениях – хуже. Но мы остаемся больше людьми. Мы еще умеем плакать по-настоящему и любить по-настоящему, без выгоды и расчета. И такими нам лучше и оставаться всегда. И мы должны обязательно начать возвращаться к России.