Некоторая часть дешевых товаров оставлена для продажи в Урге. Караван этот решились направить не на Калган, как это бывало прежде. В Калган ведет самый тягостный, безводный и безлюдный путь, по которому торгующие с нами китайцы принуждены ездить, потому только, что отпускаемые к нам и привозимые из России товары должны проходить чрез калганскую таможню; при том же в Кяхте знали, что первая попытка торговли непременно бросится в глаза калганских купцов, имеющих дела свои на Кяхте, и они будут нам противодействовать. В этих соображениях купечество признало за лучшее открыть с Китаем чрез Монголию новый путь торговли по местности изобилующий водою и более населенной, а именно, чрез ворота Души-кэу, лежащия на восток от Калгана в расстоянии двухсот верст. Кроме того этот путь был избран также и для того, чтобы направить торговлю, как чрез эти ворота, так чрез ворота Хубей-кэу, лежащие еще восточнее, ибо к этим воротам примыкают верховья реки Нейхо, по которой делаются значительные сплавы и река эта ведет прямо в Тянь-дзин, где все водяныя пути сходятся, как от Печелийского залива, так и по Императорскому каналу, соединяющему северный Китай с рекою Ян-дзи-киангом. Вот на основании каких данных направлен был первый караван на ворота Души-кэу, а не на Калган; только при отправке его допустили такую неосторожность, что известили об этом новом направлении в Пекин, где еще стали спрашивать об этом китайское правительство, которое разумеется всегда и во всем отказывает, когда его спрашивают видя в этом нерешительность или отсутствие права; оно только тогда соглашается, когда факт совершится сам собою, как это видим мы по действиям его в отношении к европейцам и по занятию нами Амура. Вследствие чего и последовало из Пекина распоряжение, чтобы не пропускать русских чрез ворота Души-кэу. При этом истолковали и заключенный с нами трактат по своему, что будто бы мы имеем право только по-прежнему ездить в Пекин, т. е. при миссиях и торговать в Калгане и Урге по пути. А так как в то время у нас не было в Пекине политическаго представителя, то волю китайских чиновников должны были исполнить; первый наш караван поворотили на Калган и там его продержали целый месяц под тем же предлогом, что мы можем только по-прежнему ездить при миссии в Пекин, а об отправке туда особых караванов и об открытии там торговли ничего в трактате не сказано. Но, благодаря энергическим настояниям нашего агента И. А. Нерпина и содействию приезжавшего в то время в Пекин чиновника по дипломатической части при главном управлении Восточной Сибири Е. К. Бюцова, удалось, наконец, склонить китайское правительство на пропуск нашего каравана в Тянь-дзин; в Пекин же его ни почему пустить не согласились под тем предлогом, что в этой столице другие европейцы не имеют открытой торговли. Несмотря на эту неудачу, русские не упали духом, отправились с товарами в Тянь-Дзин, где надеются начать продажу товаров и пойти на покупку чая, если его привезут в достаточном количестве или же отправятся за покупкою его на европейских судах в Шанхай и Фучан или по р. Ян-дзи-киангу.

Между тем, благодетельное влияние нового трактата, здесь уже обнаружилось и весьма в значительной степени: торговля с Монголией стали принимать порядочные размеры. Туда уже отправлено 14 караванов. Но всего благодетельнее подействовало энергическое распоряжение местнаго кяхтинскаго начальства, немедленно допустившего монголов в город Троицкосавск.