Назначение пошлины с кяхтинскаго чая чернаго 15 к., а с цветочнаго 40 к. и обложение пошлиною чернаго кантонского чая, привозимого морем 35 к., а через сухопутную границу—30 к., обнаруживает только полумеру или опыт при переходном положении, принятый, может быть, для сохранения баланса таможенных доходов. Доказать невозможность существования кяхтинской торговли при установлении назначенной теперь пошлины нетрудно: теперь положительно известно, что лучшего сорта черный чай можно иметь при покупке в Фучане пли Ян-дзи-кианге или даже в Шанхае не дороже 30 к. за фунт, (т. е. пологая каждую пиклю в 147 фун. ценою в 20 тэлэй, стоящих по курсу на европейское серебро 2 р. 20 к. кажд.), а как доставка морем тяжестей на парусных судах обошлась амурской компании из Гамбурга до Николаевска по 80 к. за пуд, и если по громоздкой вместимости чая допустить провозную с него плату даже в два с половиною раза, то и в таком случае доставка его в бальтийские порта обойдется не дороже 2 р. за пуд или 5 к. за фунт; расход при выгрузке и за комиссию можно положить по 3 к. с фун., пошлина с него будет взиматься в С.-Петербурге по 35 к.; за перевозку его до Москвы по 80 к. с пуда, или по 2 к. с фунта; следовательно, лучший кантонский чай обойдется в Москву по 75 к. за фунт. Кяхтинский же чай обходится маймаченским китайцам, как положительно теперь дознано, никак не дешевле 20 юань за цыбик, имеющий весу 85 фун., или 50 к. за фунт с доставкою его в Кяхту; расход при перевозке сего чая в Москву с местными здесь расходами всегда обходился никак не менее 21 р. на цыбик, имеющий 85 фун. чистаго чая, падая на каждый фунт 25 к.; пошлины с него назначено по 15 к.; следовательно, он обойдется в Москву не дешевле 90 к. за фунт; таким образом, с перваго же раза он становится дороже 15 к. с фунта или 20% противу кантонскаго чая, а при такой разнице в ценности никакое соперничество уже существовать не может. На основании такого-то рода данных дело в Кяхте, по всей вероятности, пойдет в таком порядке, что с начала, т. е. с октября месяца, сделают отправку чая, доставив его в Москву в феврале и марте месяцах и может быть успеют распродать его до 1 апреля, т. е. до впуска кантонскаго чая, потом, если убедятся, что иностранцы доставят сколько-нибудь значительные партии чая и будут предлагать его в продажу по 80 к. за фунт, о чем есть уже слухи, то отправка на Нижегородскую ярмарку в будущем 1862 г. должна весьма сократиться и потом будет уменьшаться постепенно. Конечно, есть еще надежда поправить это дело. Если обнаружится видимый упадок кяхтинской торговли, а в то же время будет поступать таможенного дохода с чая на других границах в значительном количестве, то правительство вероятно поспешит снять с кяхтинского пошлину вовсе.

X. КАРАВАННАЯ ТОРГОВЛЯ

Наконец состоялось важное изменение в коммерческих отношениях наших к Китаю, теперь мы можем ездить в Китай и водворяться там постепенно с своей торговлей, проникая туда, разумеется, сначала под предлогом восстановленной ныне, но существовавшей прежде, караванной торговли. Да если бы не было этого предлога, то не было бы никакой возможности простым дипломатическим средством убедить китайское правительство к допущению русских торговых людей внутрь Китая. Пример для китайцев, есть первое условие.

Благодаря этому и блистательным в то время успехам уполномоченного в Китае Николая Павловича Игнатьева, ему счастливо удалось заключить с Китаем трактат, дозволивший восстановить русскую торговлю внутри Китая. Конечно, китайцы, как видно, крепко держались своего права, когда настояли употребить в трактате 2 ноября такую фразу «что дозволяете русским ездить по-прежнему в Пекин и по пути торговать в розницу в Урге и Калгане»,— а фраза эта, как увидим после, наделала нам много неприятностей.