Speranskiy_Portret

В данной публикации из «Русского архива» от 1868 года приводятся письма генерал-губернатора Сибири Михаила Сперанского, который первым начал управлять «страной за Камнем» по справедливости, опираясь на закон.

После проведенной им «ревизии» сотни чиновников-взяточников были отстранены от дел и преданы суду. В личной переписке видно, что он тяготился сибирской «командировкой», но обязанности не отбывал, а выполнял их с честью и профессионально.

 Dnevnik«Если не много я здесь сделал: по крайней мере много осушил слез, утишил негодований, пресек вопиющих насилий, и, что может быть еще и того важнее, открыл Сибирь в истинных ея политических отношениях» – писал Сперанский дочери, которая для него была «всем и вся»…

Его сибирский период продолжался около двух лет. Реформатор Сперанский уже успел познать до этого великолепный каръерный взлет, отстранение от должности по подозрению в антигосударственных деяниях и пребывание в ссылке…

Декабристы, в случае успешности путча, планировали дать ему один из высших российских постов. А вышло так, что Сперанский стал обвинителем тех, кто им восхищался. Он же не противодействовал их отправке на висилицу. Но это произойдет позднее. А перед этим будет в его судьбе Сибирь, которая была избавлена от крепостного права, но не от бесправия чиновников…

ПИСЬМА ИЗ СИБИРИ

1.

Тобольскъ 30 Мая 1819.

И здесь, любезная моя Елисавета, то же небо, тотъ же благотворный светъ солнечный, те же люди, смешеніе добра и зла, тотъ же Отеческій Промыслъ объемлющій все пространства, сближающій маня съ тобою во всехъ разстояніяхъ, укрепляющій и исполняюіцій сердце мое доверіемъ и надеждою.

Я прибылъ сюда 24 го мая, накануне Троицына дня. Изъ Казани до Тобольска 1500 верстъ мы сделали въ 8-мь дней, не смотря на разлитіе рекъ и частыя переправы. Таковы здешнія лошади и дороги. Безстрашная Сибирская царевна не могла бы лететь скорее въ мои объятія. Въ дороге мы все были веселы и бодры. Время такъ намъ благопріятствовало, что отъ Пензы до Тобольска почти ни капли дождя и грязи. Легко себе представить, какъ мы здесь были приняты. Восторгъ, можно сказать, былъ общій. И самые те, кои страшились меня, какъ судьбы грозной, утомленные ожиданіемъ, рады были видеть решеніе. 4

Третьяго дня почта принесла мне письмо твое отъ 9 Мая. Следовательно

почта сюда ходитъ въ 19-ть, а иногда даже и въ 15-ть дней. По крайней мере чрезъ две недели буду я знать, что моя Елисавета была здорова. Не знаю еще сколько времени я здесь останусь; но вЬрно не менее месяца а потомъ уже пущусь на край обитаемаго света.

Съ условіями, чтобъ не ездить безъ Сонюшки, чтобъ всегда быть сопровождаемой Андреемъ К. *, разрешается тебе верховая езда. Я боялся двухъ вещей 1, что ты не могла иметь порядочно выезженной лошади и 2, что ты всегда скачешь и редко можешь видеть впереди. Впрочемъ скажи Кюмелю, ** что онъ отвечаетъ мне своею головою за всякой опасный шагъ, не только за всякое паденіе.

Дорога насъ совсемъ ознакомила съ Жоржемъ. Онъ действительно имеетъ прекрасную, детскую душу и добрый, сметливый умъ: а съ симъ можно много сделать и во всемъ почти успеть. На сихъ дняхъ, разоб-равшись съ делами, мы распорядимся въ его наукахъ и упражненіяхъ. По счастью къ сему есть подъ руками все средства.

Прощай моя милая; Господь съ тобою.