Фото Олега Нехаева. Виктор Астафьев

Почему-то явственно вспомнилось рассказанное литературным критиком Валентином Курбатовым о его давней поездке в Сибирь. Он специально приехал из Пскова в Красноярск, чтобы пообщаться с знаменитым писателем и написать об этом для какого-то журнала. Но его герой Виктор Астафьев запланировал на это время поездку на рыбалку... 

 

 «Тот, кто врёт о войне прошлой, приближает войну будущую». Виктор Астафьев.

 


Пришлось критику принимать приглашение и ехать с ним на юг края.

Добравшись до места, за весь день ему не удалось ни разу завести разговор о литературе. Его собеседник безвылазно пропадал на таёжной реке. Не рыбачивший Валентин Курбатов был в полнейшем разочаровании. Он понял, что эта поездка ничего ему не даст в познании писателя.

 Поздно вечером наконец-то появился его собеседник и предложил ополоснуться перед ужином. До этого он знал от жены Марии Семёновны, что Астафьев фактически видел только одним глазом. Другой, после ранения, был зрячим только на два процента. Ни о каких иных последствиях войны писатель ничего не рассказывал.

Курбатов стал спускаться на берег. И неожиданно увидел прямо перед собой раздевшегося Астафьева. Увидел его исполосованное, искромсанное войной тело. Покалеченную руку. И он встал в оцепенении, ошарашенный, и потрясённый его глубокими шрамами.

 Перед ним предстала страшная, жуткая личностная правда войны. Правда войны только одного человека. Скрытая от чужих глаз, как и его покорёженная, изболевшаяся душа. И таких людей тогда, в советское время, было множество. Множество молчавших миллионов. Молчавших и всё время разговаривающих сами с собой о пережитом. И кричавших об этом по ночам.

 И всё же в них теплилась надежда, что кто-то, когда-то всё же заговорит от их имени. Скажет об этом во всеуслышанье. О том, что каждый из них носил в себе.

 

Как же он ошибался

 

centr astafieva1 535В конце ноября прошлого года в Красноярске объявили о создании Национального центра Виктора Астафьева в его родной Овсянке. Так совпало, что в это же время для разговора о знаменитом земляке, меня пригласили в телепрограмму «Наши люди». И уже на следующий день в моей почте появились недовольные отклики. К счастью, других было больше.

 Сразу вспомнилось, как Виктор Петрович уверял меня в больнице, что помнить его будут совсем не долго. Ошибался. Яндекс ежегодно фиксирует 500-600 тысяч поисковых запросов по поводу прочтения его книг. Астафьев по-прежнему будоражит читательские чувства.

 Красноярцы расщедрились и поставили писателю уже два памятника. Музеем стал домик в Овсянке, где он жил. Там же расположился солидный комплекс по его повести «Последний поклон». Построены астафьевские выставочные залы. Недалеко от них — красивый музей-библиотека его имени. И этот перечень можно перечислять дальше.

 Подобного мемориального размаха — нет и близко у соседей иркутян. Нет его и на Алтае. Хотя их знаменитые уроженцы Валентин Распутин и Василий Шукшин имеют не меньшую известность. Но нигде нет и такого яростного, разнополярного отношения к писателю-земляку, какое существует к Астафьеву в Красноярске.

 Один из местных символов — памятник астафьевской «Царь-рыбе» — придуман и создан Евгением Пащенко. Он же автор композиции-указателя при въезде в Овсянку. А его родной брат –редактор Олег Пащенко — в числе самых рьяных ненавистников знаменитого писателя. Трибуной для грубой брани на три десятилетия стала его «Красноярская газета», именуемая «народной». Примечательно, что «путёвку в литературную жизнь» этому журналисту, когда-то заботливо выписал тот, кого он затем возвёл в ранг врага.

 Парадоксально, но Астафьев до сих пор остаётся той личностью, через отношение к которой очень хорошо проявляется как само время, так и существующие противоречия. Хотя его нет с нами уже с 2001 года.

 

Одна только боль

 

«Живём мы все вместе. Умираем по отдельности». Виктор Астафьев

      

Вотличие Astafiev Enisey 535от многих других писателей он деятельно жил до самого конца. Спокойно уйти ему тоже не дали. Причём, добивали безжалостно. Тяжелобольного. После инсульта.

 Судилище устроили депутаты Законодательного собрания края. На рассмотрение вынесли предложение о ежемесячной помощи Астафьеву. Сумма — три с половиной тысячи рублей.

 Депутаты-коммунисты сразу начали возмущаться содержанием его книг. Особенно — романом «Прокляты и убиты». Оказалось, не ту войну он показал, плохо отозвался о наших воинах («пушечное мясо»), предал советские идеалы… Уже тогда произошло что-то страшное с нами. Не воевавшие депутаты уверовали, что лучше других знают, как правильно воевать и как надо писать о войне.

 Их позиция звучала громогласно, мощно. Так, чтобы непременно услышал их парализованный земляк. И никто из коллег не остановил, не вразумил депутатов, что так поступать с больным — бесчеловечно. Тем более, с Астафьевым. Никто не напомнил им, что он был дважды контужен на фронте и трижды ранен, навсегда став инвалидом. Был награждён высшими «солдатскими» наградами за героизм: медалью «За отвагу» и орденом Красной звезды. Стал лауреатом пяти Государственных премий за литературу. Ни разу не написав конъектурных произведений. Получал сотни писем от читателей. Был единственным писателем из провинции к кому домой приезжали президенты. Постепенно как раз он и стал настоящим глашатаем молчавшего до этого народа.

 Свои главные книги Астафьев написал под самый конец жизни. С той самой правдой о войне, о которой боялись до этого сказать. Вот тогда по нему и ударили наотмашь. Как бы предвидя подобное, читатель Владимир Миронов в письме писателю заранее тревожился: «Горькое лекарство правды приготовили Вы для больного народа и умалишенной власти – выпьем ли мы его, привыкшие к сивушной слащавости лжи?!».

 Красноярские народные избранники в «лекарствах» разбирались. В помощи писателю категорично отказали, хотя сам он денег ни у кого не просил. И тем самым депутаты поставили себе точный диагноз: коллегиальное отсутствие совести у высшей краевой власти.

 Знаменитые и авторитетные люди страны выступили с Открытым письмом, назвав произошедшее издевательством, заявив, что красноярское Заксобрание «опозорило не только себя, оно опозорило Россию».

 Во главе краевых депутатов тогда был Александр Усс. Через несколько месяцев я делал с ним в прямом эфире большое телевизионное интервью. Спросил о случившемся. Ответ был очень и очень коротким: хотели по-другому, но получилось, как получилось. В его окружении утверждают, что сам он голосовал «за» поддержку писателя. Но почему-то тогда об этом промолчал.

 Поразительно, но в числе Почётных граждан Красноярского края, Астафьева — нет. Краевая власть не посчитала, что он этого достоин. Хотя он был единственным из известных, кто реально жил не в столице, а в красноярской провинции. Причём, по опросам он входил в тройку самых знаменитых красноярских уроженцев всех времён. А в Пермском крае, где начинался творческий путь Астафьева, ему не только присвоили такой уважаемый статус, но при недавнем голосовании ещё и внесли в «Пермский пантеон», куда выбирали «самых значимых исторических личностей» Прикамья.

Хотелось бы, но никак не могу забыть мой последний разговор с тяжелобольным Астафьевым. Это был страшный разговор. Страшный по своей интонации. В его словах уже не было никакой надежды. Одна только боль. Потом его вдова Мария Семеновна мне расскажет, что однажды, когда он уже не мог сам держать в руке ручку, она ему помогала записывать новую главу книги на диктофон. Вдруг он замолчал, посмотрел на неё и спросил: «Маня, за что они меня так?»

Звучит голос Виктора Астафьева. Запись сделана в Сибири. На Енисее.