И как ни с той, ни с другой стороны не было ни искренности в побуждениях, ни разумной и возвышенной цели, то дело обыкновенно начиналось торговлею.
Наши товарищи старались увлечь обещанием выгод, а родители невест высматривали, которая женитьба представит более денежной выгоды. На этом основании одна девица, дочь заводского доктора Янчуковского, бывшая формальною уже невестою Николая Крючкова (меньшого брата) перешла к Сутгофу (и это была единственная состоявшаяся свадьба); невеста Свистунова, дочь заводского чиновника Занодворова, отказалась после того, как была уже два месяца объявленною невестою, потому что родители потребовали еще несколько тысяч прибавки; свадьба Тютчева также расстроилась, потому что он не мог представить того обеспечения, какого требовала мать невесты.
Все это производило в последнее время в каземате нескончаемые интриги, в которых особенное участие принимали дамы. Жизнь каземата представляла необычайную суматоху и наполнилась скандалами, служившими неисчерпаемым источником сплетен. Каземат, представлявший до сих пор отдельный мир, вносивший нравственным влиянием новые понятия и чувства в мир внешний, стал видимо сливаться с ним и подчиняться сам его будничной жизни. Все предвещало близкий конец, и можно сказать наверное, что с прекращением вещественной необходимой связи между нами — общим пребыванием в одном месте и в одном каземате, последовало бы и нравственное разложение того коллективного существа, которое обозначалось под общим именем каземата, если бы не те основанные мною учреждения, которые продлили нравственную жизнь каземата далеко за пределы административного существования его, и о которых будет сказано в обозрении развития внутренней жизни каземата.
Наступило время разъезда; но правительство и тут замедлило отдать приказание вовремя. Казалось бы, что когда существовал определенный законом срок, то нечего было ожидать разрешения того, что само следовало по закону. Но на деле вышло не так. Генерал-губернатор не решился отправить нас до получения разрешения из Петербурга; а через то разъезд последовал вместо 10 июля, как следовало по закону, только 27, что для многих, которым следовало ехать далеко, составило существенную разницу, потому что протягивало проезд до осенней распутицы; и эта задержка всех вообще тем была страннее, что разрешило же само правительство отправить четверых больных из наших товарищей на воды ранее даже срока, чтобы не пропустить времени лучшего действия вод. Для меня это тоже было не маловажно, потому что замедлило на целый месяц мою свадьбу.
Я один только отправился на восток в Читу; немногие остались за Байкалом в Верхнеудинском округе (один остался в самом Петровском заводе); большая же часть отправилась в сопровождении адъютанта и генерал-губернатора в Иркутск, около которого многие и были поселены. Несколько человек отправились в Енисейскую и Тобольскую губернию. Поселение в последней считалось особенною милостью, по ходатайству известных лиц.
В Иркутск отправились все вместе целым караваном, что, разумеется, очень замедлило путешествие. Подводы и лошади выставлялись земским нарядом. Впрочем, экипажи у всех почти были собственные. Переезд через море представил также немало затруднений, так как в то время на Байкале не существовало еще пароходов. Я один отправился по подорожной, потому что платил сам прогоны, и, желая взять с собою всю свою библиотеку, ехал в двух повозках на почтовых.
В заключение не лишним будет сказать несколько слов о здании каземата и домов, которые настроили наши товарищи в Петровском заводе. Дома почти все были скуплены казною за бесценок для помещения присутственных мест и чиновников. Мелкие постройки наши (баня, мастерские и пр.) розданы были служащим при нас людям. В каземате поместили простых ссыльных, а потом поляков. В недавнее время он сгорел; впрочем, и без того он не простоял бы долго, потому что еще в наше пребывание он стал уже разрушаться вследствие дурной постройки.
Самый же завод очень много выиграл от нашего там пребывания. Не говоря о новой церкви и целом квартале, построенном нами, пребывание наше заставило обращать на него постоянное внимание, и этому обязан он был, что все механические заведения были заново отстроены. Наконец, те средства, которые извлекали жители из огромных сумм, пущенных нами в обращение, и из улучшения мастерства обучением в каземате, доставлявшем заказы из других мест, дали возможность жителям лучше обстроиться и улучшить свой быт, хотя, конечно, в замену того ввели много пустой роскоши и моды из подражания. Почтовая контора, учрежденная по случаю нашего пребывания, осталась и после нас, а сад, устроенный Лепарским, так же сохранился, потому что поддерживать его взяла на себя казна, т.е. заводское управление.
