Декабристы

От редактора «Сибирики». В этом месте мы прервем повествование «Записок» Александра Гебеля, чтобы дать описание другой стороны: декабриста Ивана Горбачевского, для которого Сергей Муравьев Апостол был  «человек чувствительный по своему высокому и благородному характеру, чуждый всякой жестокости»

«Из «Воспоминаий» декабриста Ивана Горбачевского (отрывок): …Командир Черниговского полка, увидя еще двух новоприезжих и, мо­жет быть, подозревая их в каком-нибудь замысле, начал также им делать выговоры и упреки за отлучку от своих мест и требовал, чтобы они немед­ленно отправились в свои роты. Барон Соловьев отвечал ему, что он пер­вый решительно не будет повиноваться его приказанию. Щепилло повто­рил то же. Не взирая на положительность отказа и на решительный тон, которым он был произнесен, Гебель требовал повиновения еще с большею настойчивостью. Это произвело ужасный спор, во время которого Муравьев дал знак офицерам, чтобы они приступили к убийствию, и к сему знаку прибавил он тихим, но внятным для них голосом:

— Убить его.

Гебель, разгоряченный спором, хотя не заметил знака и не слыхал ро­кового приговора, но видя невозможность восторжествовать над упорством своих офицеров, а может быть опасаясь неприятных следствий, смягчил строгий голос командира и хотел восстановить дисциплину ласковыми сло­вами. Однако его усилия были тщетны; все было кончено и намерение начать действовать твердо было принято.

Чрез несколько минут Кузьмин вышел в другую комнату, отделенную от первой большими проходными сенями, с тем, чтобы все приготовить к восстанию и объявить солдатам своей роты о предпринимаемом действии. Щепилло, Соловьев и Сухинов вышли вслед за ним с тою же целью. Успех был неимоверный: солдаты изъявили готовность во всем повиноваться своим офицерам. Ободренные столь счастливым началом, офицеры Черни­говского полка немедленно хотели приступить к освобождению Муравье­ва. Щепилло и Соловьев вышли из кухни, где была временная караульня, в сени, чтобы свободнее там переговорить о мерах, необходимых к испол­нению сего намерения. В то самое время жандармский поручик Ланг хлопотавший об отъезде, вышел из противулежащей комнаты. Щепилло,  увидя Ланга и думая, что он подслушал их разговор, схватил ружье, сто­явшее в углу сеней, и хотел его смертью начать предполагаемое действие. Но Соловьев, махнув рукою, отвел смертельный удар.

— Оставим его в живых,— сказал он Щепилле,— лучше мы его аре­стуем; для нас достаточно этого.