Река Чуна. Поселение Прилуки. 

Может, помните, рыжебородого «старовера» с картины «Утро стрелецкой казни»? Того самого, который пронзает взглядом «нововерца» Петра. Так вот Карп Иванович Кочев — из этого рода-племени:

— Приехали как-то к нам чалдоны. Неверующие, значит, по-нашему, — рассказывает он мне. — И спрашивают: что вы все бороды красным красите? А мы отродясь такие, говорю, всегда — огнебородые.

Большое семейство Кочевых живёт в Прилуках. Маленькую деревушку специально спрятали от мира за бурными чунскими стремнинами. Наземных дорог из мира сюда нет. Кстати, в мой приезд, на их календаре шёл 7 514 год от сотворения мира. Старое летоисчисление у них не меняется, а вот сама жизнь с переменами. Народу в Прилуках стало за последние годы в половину меньше.

В начале такую текучесть мне пытались объяснить таёжным пожаром, который оставил их без зверя и пушнины, грибов и ягод. Но потом Карп Иванович сообщил о настоящем бедствии:

— У меня у самого два сына в мир ушли. Один в Киеве обитает. Второй — в Канске.

— Веру они сохранили?

— Какая там вера! Где была она — теперь дыра на том месте…

— А кто ж виноват?

— Кто?! Отец за сына отвечает. Я виноват! На работу всё время цыганским кнутом мы их гнали. А когда здесь лес сплавляли… Они и пошли матросами на катера. А потом… Уплыли. Оба. И от нас. И от веры нашей.

Историки раскола почти всегда замалчивают этот факт. Но два сына протопопа Аввакума предали отца в самом начале и дали подписку «не быть раскольниками». Он сам об этом написал: «Ивана и Прокопья, велено ж повесить, да оне бедные… испужався смерти, повинились».

Спрашиваю Карпа Кочева:

— А в городе можно остаться старообрядцем?

— В писании говорится, что и посреди града будут спасаемы… Молись… Постись… — он горестно вздохнул. А затем со всего маха рубанул рукой воздух. — Только всё равно можешь пропасть! Я-то сам как: глаза не успел открыть, а уже на соседа косо смотрю… С греха утро начинаю… А вот не осуди ни кого за всю свою жизнь — и спасёшься!

Проза Достоевского здесь считывается с реальности, как с подстрочника. Имена у героев другие, а психологизм отношений тот же. Помните его знаменитое: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей».

Раньше — старостой в Прилуках был Карп Иванович, «а теперь сын Афонька». Тоже «избранный обществом». Только принципиальная разница в том, что для Афанасия это ещё и светская должность, с небольшой зарплатой от районной администрации. А ведь совсем недавно старообрядцы избегали власти, как чёрт ладана.

За время вековых гонений они лучше всего приготовились к смерти за свои убеждения, чем к свободе. И это не просто слова. Были зафиксированы около сорока тысяч самосожжений в церквях, когда их силой пытались принудить стать «никонианами». Но к новым современным реалиям они оказались совершенно не готовы. Соблазны рынка обернулись для некоторых дьявольским наваждением. И если даже для крепких, закалённых вековыми гонениями старообрядцев, новый российский капитализм стал нравственным бедствием, то что же говорить о нас, мирянах?

Взаимовыгодный всплеск общения с «порочным миром» начался, казалось бы, с малого. Вертолётчики что-то обменяли на берестянные туески. А сегодня старообрядцы торгуют уже многим: кадушками, срубами для дач, картошкой, мёдом, рыбой, мясом… Заготавливают и сплавляют лес. И всё это делают качественно. Другая Россия здесь прочно сохраняется до сих пор. И они по-прежнему считают, что духовное превыше материального. Но только так думают не все. Молодое поколение начинает поглядывать в сторону компьютерных технологий и новой социальности. Старики не приемлют нашествие «западного», но что они могут сделать? Разве что вспомнить давние слова протопопа Аввакума: «Ох, бедная Русь, чего-то тебе захотелось латинских обычаев и немецких поступков?…».

Затесь шестая. Двадцатый век начался с потрясений. Требование перемен витало в воздухе. Единственными охранителями устоев, на которых с древних времён держалась Русь, оказались старообрядцы. Когда царь Николай Второй окончательно понял, что империя рушится, а «народ отпал от веры», решился на отчаянный шаг и восстановил их в правах. Это освобождение длилось историческое мгновенье. До начала Октябрьской революции. Но именно в этот период и произошёл экономический взлёт Российской империи. И собственниками подавляющего большинства успешных промышленных предприятий страны, являлись в то время старообрядцы.