В торговле этой производители были не более как посредники между двумя громаднейшими по своему народонаселению соседними государствами, обменивающимися своими произведениями; самый же порядок обмена был установлен на таких основаниях, каким не найдется примера ни в одной торговле во всем мире и устроилось все это не пожеланию каких-либо монополистов, но вследствие политических с Китаем отношений. Необходимость же существования этой торговли, конечно, никто отрицать не будет, если сколько-нибудь понимает потребность страны, где главнейшию целью промышленной деятельности должен быть сбыт собственных ее произведений за границу. Это-то в особенности достигалось при существовании кяхтинской торговли. Может быть скажут, почему же производители торговли не сумели удешевить чай при вымене, но на этот вопрос ответить не трудно, стоит только указать на порядок этой торговли, при котором производители обоих государств сходились ежегодно как на битву (на счетах), пользовались выгодами или подчинялись невыгодам, смотря по количеству или требованию привезенных для размена товаров; где, разумеется, потребители всегда оставались уже на заднем плане и должны были довольствоваться тем результатом и успехами, какой оказали и достигли производители их на Кяхте.
Конечно, при естественном положении торговли ничего подобного бы не было, тогда привоз и вывоз товаров соразмерялся бы с требованием. Да! Без всякого преувеличения можно сказать, что если бы русская торговля чрез Кяхту производилась, во все это время внутри самого Китая и пользовалась там соответственной свободой, ее бы не устрашило никакое соперничество, тогда как, имея 200 лет непрерывных сношений с Китаем, мы теперь только должны начинать международную с ним торговлю, между тем как другие европейцы, хотя недавно начали ее, но водворились уже с своей торговлей внутри самого Китая и потому всегда будут впереди нас.
Второе обвинение заключается в том, что чай до потребителей доходит самого дурного качества и что кяхтинские торговцы не хотят принимать участия в розничной торговле, довольствуясь выгодами от монополии кяхтинскаго торга; но такое обвинение, будучи основано на одной теории вероятностей, не имеет уже вовсе никакого практическая основания. Стоит только обратить внимание на условия кяхтинскаго торга, отдаленность края и, в особенности, на обременительную пошлину с чая, чтобы убедиться, что все отнимало всякую возможность произведителям кяхтинской торговли принять какое- либо участие в розничной распродаже чая: известно, что чай при вымене обходится от 45 до 60 р. за цыбик, на него ложатся пошлины с провоза с другими расходами до 55 р., следовательно, если бы кяхтинский торговец пожелал на какое-нибудь время оставить затраченный им в чай капитал не вырученным, пуская этот чай в розничную продажу, то следующий с этого, чая налог ни почему не допустил бы до этого, требуя немедленного и срочного удовлетворения. Вот почему кяхтинские торговцы должны были продавать свои чаи непременно партиями и за наличные деньги. Вследствие чего выгода их часто и ограничивалась, даже при благоприятных обстоятельствах, какими-нибудь 10 или 15 к. на фунт; оптовые же покупатели, как люди капитальные, покупая при таких условиях чай от кяхтинских торговцев, продавали его уже по обстоятельствам и, разумеется, с видимою и рассчитанною выгодою; городовые торговцы или сами открывали магазины, или продавали этот чай магазинщикам и лавочникам также с пользою; когда же чай доходил до розничной продажи, тогда он терял уже свою первоначальную норму и название, подвергался всевозможной подсортировке, ему давали иногда такия названия, о которых в Кяхте и не слыхивали. Вот почему потребители должны довольствоваться тем, что предложит ему магазинщик и оставлять все, и ценность и качество чая, на его совести. Такая же точно участь будет для потребителей чая, когда пойдет в продажу и чай кантонский, тогда еще больше окажется случаев к произволу заменять лучшие сорта чая худшими со всевозможной подмесью, чего при бандерольной системе не было бы. Следовательно, при таком важном перевороте, каково допущение кантонского чая во вред непосредственной торговли нашей с Китаем, потребители, о которых так справедливо заботятся экономисты, ничего не выиграют, особенно, если, с уменьшением соперничества со стороны кяхтинского чая, кантонский — будет возвышаться в ценах вследствие каких-либо выдуманных или действительных затруднений по доставке его в Россию.
