Вот теперь, господа,— говорит новый старшина Петр Федорович, понюхивая табачок,— нужно назначить цифру, какую брать с вывозимых ящиков... и насчет добровольной складки, говорю...
Публика молчит.
— То есть, видите ли, оно, конечно, как и прежде, и в старые годы водилось, тоже, значит, каждый раз составляли, примерно, заранее подписку, что вот так и так, на текущий расход обязываемся в добровольную складку вносить по такой-то сумме с каждого ящика.
Публика по-прежнему молчит. Петр Федорович еще понюхал и опять начал говорить, как прежде, в старые годы, как недавно и проч... Он был большой говорун, только бы слушатели были. Долго он толковал, понюхивая, пока не перебил его Андрей Яковлевич, самый наибольший туз в кяхтинсквй слободе.
— Так что же, значит, акт, господа старшины, приготовьте,—сказал он.— Я согласен прошлогоднюю цифру платить... Полагаю, что общество не откажется.
Публика все помалчивает.
Так, значит, так же, как и в прошлом году,— говорит старшина,— акт следовательно приготовить... Господа! Как вы думаете? Вы согласны по старой цифре назначить складку?..
Молчание продолжается.
Да вы, Петр Федорович, обойдите каждого поочередно и спросите,— говорит Андрей Яковлевич, искоса посматривая на общество.
— Вы согласны?— спрашивает Петр Федорович, подходя к одному из собравшихся.
Согласен...— шепотом говорит тот, вставая на ноги.
Вы согласны?— продолжает Петр Федорович, подходя к другому.
Как будет Господу угодно,— со вздохом говорит другой, ничего не понимая, что кругом делается.
Вы согласны?— спрашивает старшина далее.
Как общество...— отделывается другой.
Да общество согласно,—говорит Петр Федорович, щелкая пальцем по табакерке.
Куда, значит, люди — туда и мы. Только я первый к акту подписываться ни за что не буду.