Вот теперь, господа,— говорит новый старшина Петр Федорович, поню­хивая табачок,— нужно назначить цифру, какую брать с вывозимых ящиков... и насчет добровольной складки, говорю...

Публика молчит.

— То есть, видите ли, оно, конечно, как и прежде, и в старые годы води­лось, тоже, значит, каждый раз составляли, примерно, заранее подписку, что вот так и так, на текущий расход обязываемся в добровольную складку вносить по такой-то сумме с каждого ящика.

Публика по-прежнему молчит. Петр Федорович еще понюхал и опять на­чал говорить, как прежде, в старые годы, как недавно и проч... Он был боль­шой говорун, только бы слушатели были. Долго он толковал, понюхивая, пока не перебил его Андрей Яковлевич, самый наибольший туз в кяхтинсквй слободе.

— Так что же, значит, акт, господа старшины, приготовьте,—сказал он.— Я согласен прошлогоднюю цифру платить... Полагаю, что общество не отка­жется.

Публика все помалчивает.

Так, значит, так же, как и в прошлом году,— говорит старшина,— акт следовательно приготовить... Господа! Как вы думаете? Вы согласны по ста­рой цифре назначить складку?..

Молчание продолжается.

Да вы, Петр Федорович, обойдите каждого поочередно и спросите,— говорит Андрей Яковлевич, искоса посматривая на общество.

— Вы согласны?— спрашивает Петр Федорович, подходя к одному из соб­равшихся.

Согласен...— шепотом говорит тот, вставая на ноги.

Вы согласны?— продолжает Петр Федорович, подходя к другому.

Как будет Господу угодно,— со вздохом говорит другой, ничего не по­нимая, что кругом делается.

Вы согласны?— спрашивает старшина далее.

Как общество...— отделывается другой.

Да общество согласно,—говорит Петр Федорович, щелкая пальцем по табакерке.

Куда, значит, люди — туда и мы. Только я первый к акту подписы­ваться ни за что не буду.