Ведь вот немец, говорят, понакопил деньжищев — страсть! А ему еще жалованье платят...
Чего говорить,— тут-то он и лупит деньги... Народ немецкий...
Перестаньте, господа! Что это вы так расшумелись?.. Эй, парень, шампанского!— кричал, бегая по комнате, Петр Федорович и торопливо набивал нос табаком.
Ну, господа, подписывайте — ведь уж без этого никак нельзя — ведь и в прошлом году так было...
Ей, господа, в самом деле, давай подписывать; что тут толковать, домой пора...
Кто же начнет-то?
Ну да все равно, надоело, по домам пора...
Господи благослови...— говорил белобрысый купчик и выводил на бумаге: «Кяхтинский второй купец...» — Оно точно-с,— говорит он, подписавшись, наше дело маленькое, как общество решит, так и будет. Мы, по милости Господа и Царицы Небесной, много довольны — вот что-с!
Подписи окончили и все отправились в другую комнату ужинать.
За ужином еще выпили. Макарьев несколько раз принимался доказывать, что бабку на общественные деньги нельзя держать, что торговля не родит детей.
Да, Степан Михайлыч, вы ведь в Троицкосавске живете, так и говорите, что не нужно бабку, а нам, кяхтинским, она нужна.
Да вы рассудите, ребята, тут дело нечисто! — кричал Макарьев.
Ну да теперь акт подписали, чего спорить-то?— говорил довольный Петр Федорович, похлопывая пальцами по своей берестовой табакерке.
Купцы сами смекнули, что теперь спорить уже нечего, потому что споры эти ни к чему не приведут... Выпили они еще и молча разошлись по домам.
VII.
Выбранные «большинством голосов», новые старшины начали свою общественную службу и продолжали ее, конечно, тем же порядком, как и предшественники их, т. е. служили на пользу общества и государства и отслужили, как следовало ожидать, с честью. Приготовили и они отчет по приходу и расходу «добровольной складки» вместо декабря к апрелю.
Да и куда с ним торопиться! Какой чорт читать-то станет, прости, Господи! Ведь все равно лежать же ему в конторе да гнить,— утешали сами себя старшины.
Ну, понятное, господа, дело. Вот я припоминаю, когда-то Андрей Яковлевич служил, так он вместо декабря, едва к июню приготовил отчет, да еще и то надо сказать, тогда от складки остались деньги, тысяч до двадцати.
Вот как! И такой грех случился, что от годовых расходов еще и остатки оказались?—спросил я, случившийся как-то при этом разговоре.