Ведь вот немец, говорят, понакопил деньжищев — страсть! А ему еще жалованье платят...

Чего говорить,— тут-то он и лупит деньги... Народ немецкий...

Перестаньте, господа! Что это вы так расшумелись?.. Эй, парень, шам­панского!— кричал, бегая по комнате, Петр Федорович и торопливо набивал нос табаком.

Ну, господа, подписывайте — ведь уж без этого никак нельзя — ведь и в прошлом году так было...

Ей, господа, в самом деле, давай подписывать; что тут толковать, до­мой пора...

Кто же начнет-то?

Ну да все равно, надоело, по домам пора...

Господи благослови...— говорил белобрысый купчик и выводил на бу­маге: «Кяхтинский второй купец...» — Оно точно-с,— говорит он, подписавшись, наше дело маленькое, как общество решит, так и будет. Мы, по милости Гос­пода и Царицы Небесной, много довольны — вот что-с!

Подписи окончили и все отправились в другую комнату ужинать.

За ужином еще выпили. Макарьев несколько раз принимался доказывать, что бабку на общественные деньги нельзя держать, что торговля не родит де­тей.

Да, Степан Михайлыч, вы ведь в Троицкосавске живете, так и гово­рите, что не нужно бабку, а нам, кяхтинским, она нужна.

Да вы рассудите, ребята, тут дело нечисто! — кричал Макарьев.

Ну да теперь акт подписали, чего спорить-то?— говорил довольный Петр Федорович, похлопывая пальцами по своей берестовой табакерке.

Купцы сами смекнули, что теперь спорить уже нечего, потому что споры эти ни к чему не приведут... Выпили они еще и молча разошлись по домам.

VII.

Выбранные «большинством голосов», новые старшины начали свою обще­ственную службу и продолжали ее, конечно, тем же порядком, как и предше­ственники их, т. е. служили на пользу общества и государства и отслужили, как следовало ожидать, с честью. Приготовили и они отчет по приходу и рас­ходу «добровольной складки» вместо декабря к апрелю.

Да и куда с ним торопиться! Какой чорт читать-то станет, прости, Господи! Ведь все равно лежать же ему в конторе да гнить,— утешали сами себя старшины.

Ну, понятное, господа, дело. Вот я припоминаю, когда-то Андрей Яковлевич служил, так он вместо декабря, едва к июню приготовил отчет, да еще и то надо сказать, тогда от складки остались деньги, тысяч до двадцати.

Вот как! И такой грех случился, что от годовых расходов еще и ос­татки оказались?—спросил я, случившийся как-то при этом разговоре.