Иркутскъ 7-го Іюля 1820.
Благодаренъ весьма благодаренъ тебе, любезная моя хозяйка, за продажу дома. Чего не можно сделать изъ здраваго смысла? Это золото, принимающее все Формы; изъ него все выливается; тягучесть его непостижима. Я долго занимался твоими делами; справедливость требуетъ, чтобъ ты занялась теперь и своими и моими. Я уверенъ, что отъ сего они пойдутъ не хуже.
Продажа весьма выгодна и точно такова, какъ я представлялъ себе въ самыхъ лестныхъ моихъ мечтаніяхъ. Я радъ, что при томъ и Петръ Григорьичъ оправдался въ глазахъ твоихъ; я точно такъ всегда его виделъ: ленивымъ, несноснымъ, но усерднымъ въ случаяхъ решительныхъ. О расположеiи денегъ я уже писалъ къ тебе. Если Баташева потребуетъ, чтобъ отданы ей были все деньги полученныя за домъ, то и въ семъ не можетъ быть большаго затрудненія: тогда вместо 50/т. я останусь ей долженъ только 25/т. безделка въ сравненіи съ темъ, что было и впрочемъ и сей долгъ я въ состояніи ныне же заплатить такъ, что съ продажею дома можно положительно сказать, что я ничего не долженъ и все именіе наше чисто. Дай Богъ, любезная моя Елисавета, никогда не знать тебе долговъ. Это особенный родъ душевнаго страданія, который ни съ чемъ не сходенъ, который не на всехъ действуетъ; но когда действуетъ: то превращается въ зубную боль. Суди же по сему,, какъ я тебе благодаренъ Ты лучше всехъ Соссеротовъ, ибо лечишь безъ боли. Впрочемъ именіе наше все въ наилучшемъ положеніи; оно ничего не имеетъ блистательнаго; но все части его тверды и не представляютъ ни малейшей отваги. Такъ всегда я желалъ его иметь. Ни деревня, ни земли сгореть не могутъ; не могутъ даже быть и разорены при всемъ неустройстве. Изъ Пензы по сему предмету получаю я одни пріятныя известія. Тамъ все идетъ просто, беззаботно и можетъ такъ итти, хотя бы мы съ тобою были за тридевять земель: ибо все основано не на машинахъ, не на выдумкахъ и искусственныхъ заведеніяхъ: но на матери-земле — всегда движущейся и всегда для насъ неподвижной. Въ нравственномъ міре такова надежда всегда изменяющаяся въ своихъ видахъ, но всегда постоянная въ существе: ибо якорь ея брошенъ на небе.
Поздравляю тебя, моя милая, и съ другимъ добрымъ деломъ а именно съ темъ, что ты даешь уроки въ русскомъ языке. Ничто такъ не остритъ, не раскрываетъ всей тонкой мозаики языка, какъ сей родъ упражненія.
Десять разъ прочитаешь одно и не приметитшь ошибки; а уча приметишь ее съ перваго взгляда. Я предполагалъ, что ты будешь съ нею читать и грамматику. Среди прекрасныхъ мыслей и самыхъ живописныхъ выраженій у тебя еще вырываются некоторыя ошибки въ языке— следствіе твоего младенчества—такъ точно младенчества. Такова сила первоначальнаго языка. Правда, что ихъ весьма мало и все они маловажны; но есть. И напримеръ въ последнемъ письме сказано „Братъ его не имеетъ ни умъ его ни способности то есть: ни ума, ни способностей. Это темъ хуже, что сказано о Поггенполе младшемъ;
Я уже изъяснялъ тебе, какимъ образомъ неблагородная богиня — На-дежда еще разъ насъ обманула. Но теперь и она, бедная, совсемъ невиновна. Путешествіе заграничное все изъясняетъ самымъ простымъ образомъ. Меня огорчали нравственный последствія, кои могъ я предполагать и выводить изъ сей перемены перрыхъ намереній. На необходимость же было было бы глупо и безполезно гневаться. Укажи мне необходимость и я спокоенъ. Теперь она указана ясно. Впрочемъ продолженіе разлуки нашей четырьмя месяцами более, въ томъ счете, къ коему судьба насъ уже пріучила, не делаетъ большой разницы.
Ответъ на сіе письмо я получу ранее: ибо я поеду къ нему на встречу. 1-го Августа я положйлъ непременно отсюда отправиться въ
Тобольскъ.
Прощай моя милая; Господь съ тобою.
(*) Надо быть точною.
Иркутскъ 14-го Іюля 1820.
Надобно любезная моя Елисавета, чтобъ ты испытала все роды огорченій, узнала все разнообразія характеровъ. Демонъ домашняго несогласія конечно есть одинъ изъ злейшихъ и хотя онъ для тебя не новъ. но въ первое его явленіе ты не имела еще довольно зрелости и ума, чтобъ узнать его въ подробности. Теперь ты можешь на него наглядеться и различить все черты его, чтобъ по* сле быть въ состояніи узнать его по первому взгляду, какъ бы онъ ни скрывался.
Что значитъ добродушіе темперамента? Старость, болезнь, припадокъ и оно исчезло. И понеже большая часть людей добродушныхъ суть таковы существенно по темпераменту: то для сего-то я всегда твердилъ и впредь твердить буду о здоровье. Где нетъ высшихъ нравственныхъ навыковъ и понятій: тамъ здоровье есть единственный залогъ спокойствія, мира и дружбы. Болезнъ вообще омрачаетъ мысли. Но въ людяхъ нравственныхъ вся горесть кроется внутри; они страждутъ; но не заставляют страдать другихъ.
Впрочемъ это почти обыкновенно случается съ людьми, кои всю жизнь свою просмъялись. Подъ старость они или плачутъ, или сердятся. Лучше плакать или по крайней мере лечиться, если есть лекарство отъ старости. Вотъ что значитъ пускаться въ путь жизни безъ запаса молитвы или по крайней мере навыковъ и вкусовъ къ изящному. Сіе вкусы остаются намъ вернымн даже и тогда, какъ старость клюкою своею отгонитъ все смехи и обыкновенный глупости и погремушки жизни. Добрая книга, умный разговоръ, вкусъ къ музьіке, словомъ науки сутъ ангелы хранители добрыхъ нравовъ, когда йетъ другихъ ангеловъ лучшихъ и сильнейшихъ — ангеловъ религіи и молитвы.
Впрочемъ твое искусство въ настоящемъ положеніи все состоитъ въ томъ, чтобъ ни во что не мешаться и сколь можно быть просто зрителемъ всехъ сихъ явленій. И въ самомъ деле ты зритель весьма худой мелодраммы. Правда, что зрелище слишкомъ продолжительно; но темъ не менее оно точно зрелище; піеса будетъ вероятно продолжаться до самой смерти актеровъ. Но ты наконецъ оставишь сей театръ и дело темъ кончится. Марья Карловна также выйдетъ изъ него вместе съ тобою и съ Сонюшкою. Какой бы жребій нашъ ни былъ: но мы съ ними поделимся. После чего даже и Софья Иванова будетъ покойнее: ибо расположенія сего рода умягчаются разлукою и редкимъ свиданіемъ.
Если бы однако же противъ моего чаянія обстоятельства ваши дошли до нетерпимости: то отъ васъ, то есть отъ тебя и отъ Марьи Карловны зависитъ и прежде моего пріейда отделиться. Къ сему не более надобно какъ решимость. Ты снимешь всю вину на себя. Марья Карловна будетъ иметь видъ принужденія и следовательно самое злословіе не найдетъ тутъ возможности къ ней прикоснуться. Ты же не обязана жить въ чужомъ доме и можешь иметь свой. Къ составленію его ты найдешь почти все нужное въ остаткахъ нашего Пензенскаго дома и Великопольскаго. Сіи последнія должны быть въ кладовыхъ Андрея Андреича; они туда отправлены Поповымъ. Остатки же Пензенскаго дома должны уже къ тебе по сіе время придти изъ Москвы. Такъ проживете вы до Марта; а тамъ мы устроимъ уже вместе все окончательно.
Я положилъ оставить Иркутскъ непременно 1-го Августа. Отсюда получишь ты еще две почты. Утешаюсь по крайней мере тою мыслію, что въ Сентябре буду къ тебе ближе 3/т. верстъ. Целою половиною; и буду получать твои письма не чрезъ шесть, но чрезъ три недели.
Прощай моя милая; Господь съ то-бою.
