Фото Олега Нехаева. Валентин Распутин. Фундамент церкви в Усть-Уде, которая начала строиться на его деньгиНа третий день у Распутина появилась приятная усталость. Словно душа родиной открылась. За автографами — очередь. Земляки приходят с его книжками, изданными в разные годы, и терпеливо выстаивают каждый раз по тридцать-сорок минут. Потом начинается фотографирование на память. «Транжирство времени», как называет это процесс Распутин, наконец завершено. Возвращаемся в Иркутск. Сквозь жару, рыжую пыль и метель из бабочек.

Мне ваши земляки рассказали, что пять лет назад принимали вас в Усть-Уде намного-намного сдержаннее. А сейчас – с таким уважением и доверительностью, что позавидуешь…

— Появилось другое отношение. Тут, может, сказывается то, что в девяностые годы меня ведь немало кляли. И такие статьи до земляков наверняка доходили. И на меня смотрели не то чтобы с сожалением, а даже и с состраданием. Особенно не вникая: прав я или нет. Наблюдали: додавят меня или не додавят. А сейчас меня начинают признавать заново. И это – как чудо.

— Вы заметили, что во время встреч вам не задали ни одного «политического» вопроса?

— Заметил! И вот это как раз и внушает надежду, что мы меняемся. Не так быстро, как хотелось бы, но меняемся. Вся эта политизация нашей жизни… Дурная политизация исковеркала не только жизнь «больших», но и «маленьких» людей. Совсем недавно на этой политике все были помешаны.

— Валентин Григорьевич, три дня вы пребывали в окружении огромного количества людей, а бывает, что просто не с кем поговорить? Словно один в целом мире?

— Последние годы – так оно и есть. Близких людей становится все меньше и меньше. Старость она ведь не делает человека красивее. В любом отношении – ни внешне, ни внутренне. Старость, она многое огрубляет в человеке. Выстужает его. У меня сейчас очень небольшой круг людей, с кем можно говорить о чем угодно.

loshadka

Затесь пятая. В Усть-Уде по местной инициативе открыли выставку в честь прошедшего юбилея Распутина. Посмотреть свеженькие экспозиции зазвали Валентина Григорьевича. Чувства у него смешались. Он как бы увидел сторонний взгляд на самого себя. «А это зачем ?! — удивлялся он, увидев в уголке советскую атрибутику с трудами Сталина. – Державник я все-таки в другом понимании». А когда его объявили «ангарским Ломоносовым», он смеялся так, как никогда больше за всю поездку. «Господь с вами? Ну какой я… Это что вы такое учудили…» А потом, уже наедине, Распутин скажет : «Хорошо, если это искренне. Но со временем, думаю, все сойдет и забудется».

НЕПРЕОДОЛИМОЕ ЖЕЛАНИЕ

Фото Олега Нехаева. Ангарская деревня в Тальцах— Валентин Григорьевич, часто подходите к своим колокольчикам? Как-то вы «проговорились», что общаетесь с ними, если довольны собой.

— Не часто. Но иногда подхожу. Посмотрю на них. Полюбуюсь. Поглажу их, чтобы откликнулись перезвоном. Поправлю свое настроение… Это как детская забава. Правда, я их только в зрелые годы стал собирать. Люблю смотреть на них, прежде, чем начинаю работу.

— Сейчас что-то пишите?

Только что вышел мой новый рассказ… Работаю над большой вещью, но идет с трудом.

Говорит Валентин Распутин. Запись сделана на Ангаре, в Усть-Удинском районе.

— Удивительно, но сегодня, по крайней мере, в Приангарье, вас начали читать даже те, кто до этого не был вашим почитателем…

— Читают, потому что я их земляк. А может быть, кто-то проверяет: исписался я или еще нет. У меня ведь тоже существует своеобразная ревность к своим друзьям-писателям. Читаю их новые книги, хотя сейчас и значительно меньше. Но есть люди, написанное которыми я никогда не пропущу.

— Астафьев был в их числе? Хотя осведомленные иркутяне посоветовали мне вообще не касаться этой темы в разговоре с вами…

Фото Олега Нехаев. Валентин Распутин.— Кто вам сказал, что у меня было плохое отношение к Астафьеву?! Я его всегда высоко ценил как писателя. А все эти политические дрязги… Никому они не нужны. Со временем о них никто даже и не вспомнит.

— Виктор Петрович ждал, что вы приедете…

— Да… Я готов был приехать… Но не на те «собрания», где было слишком много для меня чужого народа… Я к нему был готов приехать… И теперь уже…

И мы долго-долго молчим. Автобус ревет на подъеме. С трудом, из последних сил поднимаясь на возвышенность. В конце концов мы встанем. Из-под капота пойдет пар. Водитель скажет: «Ремень полетел!» Понимание, что исчезло связующее звено, возникло не в дороге, а только тогда, когда остановились.

А остановились мы прямо на перевале.

loshadka

Затесь шестая. Дописав повесть «Дочь Ивана, мать Ивана» Валентин Распутин отправился в Овсянку: «Я ощутил непреодолимое желание поклониться ему, приехал — и почувствовал огромное облегчение… У Астафьева я многому научился — и в литературе, и в отношении к жизни… Мы с ним очень разные… Но есть и общее — главная героиня. Бабушка. Его бабушка в «Последнем поклоне» и моя бабушка, без которой не было бы меня как писателя. Не было бы и моего языка...». 

Читать дальше"Не все на Руси караси..."

 

 

 otobrano dly vas