Dauria1

  Даурская степь похожа на женщину, заждавшуюся счастья. Время идет… Идет… А единственный и долгожданный все не приходит и не приходит…

Даурская степь всегда в ожидании. В ожидании дождя. Но его здесь не бывает месяцами. Год назад первый ливень заглянул сюда только в августе. И истосковавшаяся по влаге земля уже на следующий день разразилась праздником.

Под самую осень зацвели подснежники. Затем – маки. Пожухлая соломенность была сброшена, как выцветшее платье. За сутки степь стала изумрудной и моложавой. О том времени вспоминают здесь, как о неожиданной радости.

— Вы дождь с собой не захватили? – спрашивает меня при встрече в Чите директор Даурского заповедника Александр Бородин. – Нынче опять сушь стоит невероятная. Боюсь, весь тарбаганий молодняк погибнет.

— Другие о картошке беспокоятся, а вы о сурке…

Мое провоцирующее возражение Бородин, будто не слышит:

— Дождь нужен. Ох, как нужен!

В этот же день меня увозят на юг. За несколько сот километров от областного центра, к самой границе с Монголией. Туда, где расположен удивительный Даурский заповедник.

Место для съемки дзеренов я выбираю сам. Этих животных у нас редко кто видел. Их до сих пор нет ни в одном российском зоопарке. Да и вообще мало кто знает, что в Сибири обитают маленькие антилопы-газели. Как в Африке.

После отъезда машины еще пыль не осела, а из-под куртинок стали подниматься дзерены. Через полчаса, убедившись в отсутствии опасности, они начали звать своих малышей. Мне повезло. В низинке оказался родильный дом антилоп. Дзеренята резвились. Сосали материнское молоко и бегали на водопой.

Олег Нехаев дзерены— По вине людей эти антилопы еще несколько десятилетий назад почти полностью исчезли в Китае. Не стало их и в России, — рассказывает мне главный российский специалист по дзеренам Вадим Кирилюк. — Причина — варварская охота. Табуны газелей сохранились в прошлом веке только в Монголии. Но там их тоже вовсю уничтожали ради мяса. Особенно усердствовали наши военные, расквартированные в монгольских степях. А когда армию вывели — численность антилоп стала увеличиваться.

В 2001 году стада дзеренов массово направились в Россию. Из Монголии они уходили в поисках корма. Мощные снегопады оставили их без пастбищ. Но дзеренов на исконной родине вновь встретили варварским гостеприимством. Они погибали сотнями, запутываясь в колючей проволоке пограничной системы. Те же, которые прорывались, обессиленные и голодные, расстреливались в упор. Здесь счет уже шел на тысячи.

Среди браконьеров были бедные и богатые, местные жители и пограничники, читинские чиновники разных рангов и даже… руководитель Даурского заповедника. Это была кровавая массовая бойня. Совершалось жесточайшее преступление, в котором участвовали многие сотни людей. Достаточно сказать, что убитых дзеренов увозили грузовиками.

Олег Нехаев. ОбоНо были солдаты, которые поили из фляжек газелей, скопившихся возле пограничных вышек. Были инспектора и охотоведы, которые круглосуточно сопровождали стада дзеренов. Мерзли вместе с ними в степи и считали каждый литр дефицитного бензина. И был Александр Бородин, который делал все, чтобы сохранить этих маленьких антилоп для будущих поколений. Он уверен, что наши потомки станут разумнее и добрее своих прародителей.

Бородин тогда еще не был директором Даурского заповедника. Его должность называлась «начальник охраны». Его уволят. Уберут, как помеху для браконьерской наживы. Но прежде у него появятся показания чабанов, докладная инспектора об охоте на дзеренов, организованной тогдашним директором… И он открыто вступит с ним и с его приспешниками, в ожесточенную борьбу. И победит.

А затем Александра Бородина удостоят звания «Заслуженный эколог», инспекторов Олега Бугакова, Владимира Тарбаева, Андрея Таганова объявят «Инспекторами года России». Но главный результат был в другом: в Даурской степи прижились около 600 дзеренов. Исключительный пример успешного восстановления и охраны редчайшего краснокнижного вида на территории России.

 НУ И КЛИМАТ!

 Днем было под сорок градусов в тени. А ночью — чуть выше нуля. В близлежащих горах выпал снег. В июле. На крайнем юге. И к тому же все усугублялось штормовым ветром. Я замерзал в палатке и с сарказмом вспоминал слова сотрудников заповедника: «Вы у нас побываете и захотите приехать вновь…»

В следующие дни начала безумствовать жара. Прохладные ночи испарились напрочь. Наступило круглосуточное пекло. Когда мне пришлось перебраться в металлический вагончик кордона Уточи, я сполна познал, как чувствует себя килька при пастеризации в консервной банке. Дышать нечем, и ощущение постоянной сауны.

Мне сказали: семьдесят градусов на грунте. И я впервые понял: когда нет тени, реальность жары можно осознать только таким способом измерения.

Степь выгорала на моих глазах. Серая прошлогодняя трава становилась белесой.

Олег Нехаев. КрасавкиВ одной из поездок с инспектором Сергеем мы увидели журавлей-красавок с птенцом. Пока поднимались на песчаный вал, птицы взлетели, а своего малыша спрятали в траве. Исходя из прежнего опыта, я тут же поумничал: «Журавленок затаится так, что ни за что не найдем!». А птенец почти сразу встал на ноги и стал смотреть на нас с широко открытым клювом.

— Сейчас, — говорю, — взрослые взлетят и трубным окриком приструнят непослушника. -- Журавли взлетели. Птенец спрятался. А через минуту появился вновь. И только тогда я понял его необычное поведение. Перышки у журавленка еще не выросли. Не мог он лежать на раскаленной степной сковородке. У него один инстинкт самосохранения боролся с другим и в конце концов заставлял его подниматься на ноги.