Публикация по книге "Декабристы в рассказе помощника квартального". Берлин Издание Гуго Штейница. 1903 год.

I. Вечером на чашку чая затащил к нам Пчелов Шипова. Он вошел, любезно раскланялся и уселся на стул, кашляя и задыхаясь. Не смотря на свое полицейское звание, он оказался добрым и разговорчивым стариком. Мы его расспрашивали и заставляли рассказывать, что он видал на своем веку и за долгую службу в полиции. Шипов был настоящий ходячий архив. Он был свидетелем многих важных событий и рассказывал об них много разных интересных подробностей.

1871 ГОД. ИЗ ЗАПИСОК  АЛЕКСАНДРА ГЕБЕЛЯ

Один из декабристов, участников бунта Черниговского полка под Киевом, Mатвей Муравьев-Апостол, в своих воспоминаниях, опубликованных в 1871 году в «Санкт-Петербургских ведомостях»,  плохо отозвался о командире  Густаве  Гебеле, которого восставшие сначала зверски избили, и только после этого попытались взять власть в свои руки.

Предисловие редактора «Сибирики»

 Эта ситуация для меня стала непредсказуемым открытием. Я долго искал «Записки декабриста» Дмитрия Завалишина. И не мог найти. Затем, занявшись вплотную декабристской темой, стал бывать в музеях, встречаться со специалистами… Думал, что теперь-то не будет никаких проблем познакомиться с редким изданием. А знакомство с ним необходимо, чтобы иметь всесторонний взгляд на важнейшее явление в российской истории. Не тут-то было.

Так ли, однако, поступали уклонившиеся члены обще­ства? Правда, некоторые из них, как например, Алек­сандр Муравьев, ссылались на изменение мнения о самом принципе, но заявляли о том единственно бездействием, а не какою-либо нового рода деятельностью. Другие ссыла­лись на встреченные препятствия или изменения мнения относительно некоторых обстоятельств, и тут проявилось в чрезвычайном обилии разнообразие предлогов, причем иные увлекались до отрицания самых очевидных и самых общепринятых явлений, свидетельствуя тем только о яв­ной своей недобросовестности.

 Неразбериха 14 декабря

Когда наступило время действовать, решались посту­пать по плану, обдуманному с давнего времени; но, к сожалению, исполнение далеко не соответствовало его прак­тическому достоинству. Самый влиятельный в Северном обществе член, Рылеев, не имел ни достаточно сознания в отсутствии в себе самом честолюбия, чтоб открыто потре­бовать диктатуры для пользы дела, ни достаточно самоот­вержения, чтобы передать власть способному человеку.

Наконец, 10 июля 1826 года, нас разбудили в полночь. Мы оделись и вышли на внутренний двор крепости. Мы все были очень рады, что увиделись друг с другом, и грозные приготовления не имели ни малейшего влияния на расположение духа, который был, напротив, настроен как-то торжественно, так что на наших лицах выражалось торжество, тогда как офицеры и начальники войск, окру­жавших нас, были глубоко смущены и не выдерживали нашего взгляда. Начались шумные разговоры и расспросы.