Фото Олега Нехаева. Байкал. Остров Ольхон.

Юрий Будеев — единственный человек в мире, который постоянно наблюдает за пресноводным тюленем-нерпой в дикой природе. Работает он природоохранным инспектором на заповедных Ушканьих островах в центре Байкала. Раньше нерпа устраивала массовые лежбища по всему озеру. Теперь только здесь. Человек вытеснил ее с привычных мест. И Будеев гордится тем, что является главным хранителем уникального тюленя. 

Но тоже время -- на его счету сотни убитых детенышей нерпы. И к Будееву, по закону, претензии предъявить трудно. Охотится он по купленной лицензии.

Однако жизнь имеет не только правовые критерии. Буряты рассказали, что если их род находится под священным знаком какого-то животного, то убивать его считается страшным грехом. Духи отвернутся. А у Будеева дед — Аргал, отец — Аргалыч, что в переводе как раз и означает – старая, мудрая нерпа.

Юрий поясняет мне, что убивает по жизненной необходимости. Зарплаты, которые они получают на острове с женой-метеорологом, — мизерные…

Два года подряд я занимался изучением нерпы. В общей сложности больше месяца жил на оторванном от мира Ушканьем архипелаге. Видел нерпу, впервые выбирающуюся на камни после таяния льдов. Меня предупреждали, что это не только притягательное, но и страшное зрелище. И все равно содрогнулся от увиденного.

Фото Олега Нехаева. Нерпы на лежбище. Ушканий архипелаг.Ушканьи острова – сегодня уже не пляж для нерпы, скорее — лазарет. На теле некоторых тюленей — глубочайшие раны. Их бока словно изрублены топором. Это - последствия весенней охоты. Последствия промахов промысловиков и браконьеров.

Нерпу стреляют в голову. Только так можно остаться с добычей. Если пуля попадает в другое место, нерпа успевает, даже будучи смертельно раненной, нырнуть со льда в воду.

Охота требует высочайшей меткости. Байкальский тюлень, в отличие от других родственных видов, — чрезвычайно осторожен. Поэтому вынужденно стреляют в него метров с пятидесяти, а то и с сотни. Даже самые опытные охотники признавались мне, что, как минимум, одно из трех попаданий приводит к ранениям.

Еще нерпу ловят сетями. И она погибает в мучительных конвульсиях, задыхаясь под водой. Нерпа – не рыба. Млекопитающее.

Первый президент СССР Михаил Горбачев, наверное, до сих пор не догадывается, какую лепту внес в активизацию промысла байкальского тюленя. Его модная шапка-пирожок как раз была сшита из диковинного по тем временам меха. Сотрудники Лимнологического института в Листвянке, при встрече с Горбачевым пристально всматривались в его головной убор. Сомнений не осталось: на Байкал он приехал в шапке из тюленьего меха. Потом это перестроечное начинание продолжилось в одеяниях нашей олимпийской команды. Затем заказы начали поступать от новых русских…

Сегодня на промысел отправляются все без разбора. Мех нерпы взлетел в цене, как никогда. Рассказы о том, как некоторые, самые удачливые, зарабатывают за месяц по 150-200 тысяч рублей, вызывают невиданный браконьерский ажиотаж.

Нерпа стала очень пугливой. Как-то на съемках во льдах она среагировала на щелчок фотокамеры метров за двести.

Приезжавшая несколько лет назад на Байкал «команда Кусто» тоже столкнулась с этой проблемой. Имея опыт съемок тюленей по всему миру, телеооператоры были поражены чрезвычайной осторожностью байкальской нерпы: дикарь дикарем.

Только вот какая странная догадка поразила меня после знакомства с воспоминаниями первопроходцев, побывавших на Байкале. Еще три века назад нерпа не боялась людей. И последние в полной мере воспользовались этой доверчивостью. Сначала убивали острогами, позже — из ружей, дальность стрельбы которых была всего лишь двадцать-тридцать шагов. Сейчас пошли в ход сверхдальнобойные карабины с лазерными прицелами.

За минувшие три века реакция на человека, как на страшную опасность, сформировалась у байкальской нерпы на уровне рефлекса. Она стала панически бояться звука моторной лодки. Знает, что вслед за этим могут последовать выстрелы. Оказалось, что даже появилось название этому явлению — антропофобия. Человекобоязнь.

ВАРВАРСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

Фото Олега Нехаева. Байкал. Баргузинский залив.Мне почему-то отчетливо врезался в память кинокадр тридцатилетней давности, как министр пил воду, зачерпнутую из отстойника Байкальского ЦБК, убеждая тем самым всю страну, что комбинат не причинит никакого вреда озеру. Тогда вовсю кипели страсти по сохранению чистоты Байкала. Общественный протест в душевном порыве возглавили известнейшие люди страны. Был среди них и писатель Валентин Распутин, жизнь которого и по сей день непосредственно связана со знаменитым озером:

— Я двадцать лет боролся за сохранение Байкала. Состоял даже в Правительственной комиссии. Где эти двадцать лет? Псу под хвост пошли. Ничего не получилось из этого.

До меня только потом дошло, что затрагиваю для него очень больное. Три десятка лет назад непосредственно Распутина, а вместе с ним и целое поколение, цинично обманули. Причем сделало это родное государство, глядя прямо в глаза.

Только это неправда, что писатель стал безразличен к судьбе Байкала. Он просто больше не хочет перекрикивать хроническую глухоту власти:

— Общественность опять зашевелилась. Робко правда, но зашевелилась. Путин недавно отдыхал у нас и одновременно занимался проблемой Байкальского комбината. Сказал, что необходимо модернизировать производство. А ведь речь должна идти о перепрофилировании. От варки целлюлозы нужно вообще отказываться, как это и предполагалось раньше. Но об этом решении опять забыли. Ведь тот замкнутый цикл водопользования, на который хотят сейчас перевести Байкальский ЦБК, был введен еще лет пятнадцать назад на подобном Селенгинском комбинате. Практика показала, что это не спасает ни от аварий, ни от загрязнений. На модернизацию будет истрачено около 30 миллионов долларов. Разумен ли такой подход?! Делается это фактически для того, чтобы снять сейчас общественное напряжение и перекинуть решение важнейшей проблемы на будущее. Опять на будущее…

Три десятка лет назад государственная система через отношение к «священному озеру» не просто проигнорировала зарождавшееся экологическое сознание общества. Она четко показала рамки допустимых действий: «защищать природу» можно было до тех пор, пока не выдвигался, как в этом случае, лозунг «Байкал должен работать на социализм!» Именно в этой идеологии нужно искать причины нашей экологической ущербности.

Когда позднее, в 1977 году, на Байкале начали не имевший аналогов «эксперимент по оценке состояния популяции нерпы в условиях увеличенного промыслового изъятия» — общественность промолчала. А ведь ученые тогда добились в шесть раз повышения добычи редчайшего вида, для того чтобы в конечном итоге «подойти к созданию управляемого нерпичьего хозяйства» человеком. Будто это стадо коров в изгороди.

Эксперимент длился до 1985 года и закончился, как и следовало ожидать, не увеличением «биологической продуктивности», а плачевным для тюленей результатом. За восемь лет, по терминологии ученых, было «изъято» не менее 75 тысяч голов нерпы. Это — среднегодовая численность всей популяции того времени. Если бы этот эксперимент продолжался и дальше, то уже сегодня байкальский тюлень был бы в самом опасном списке Красной книги.