Этот случай на восточном берегу Байкала обсудили уже на сто рядов. Люди в озере гибнут постоянно. В любое время года. К этому привыкли, и подобным здесь никого не удивишь. А на этот раз – спаслись. Трое рыбаков из Гремячинска оказались на оторванной льдине и пережили шторм. Нужно пояснить, что волна на Байкале по своей крутости превосходит любую морскую. И тем удивительнее происшедшее.
Обычно озеро покрывается льдом к концу декабря. А на этот раз «морестав», как здесь говорят, задержался до середины января. И когда к «старому пенсионеру»Николаю Петровичу Чернецкому заскочили Батюки — внук с племянником, — он сразу согласился отправиться с ними «за рыбкой». В тот день толщина льда составлялаоколо пятнадцати сантиметров. Но передвижение по замерзшему Байкалу было еще официально запрещено.
ПЕРВЫЙ «ЗВОНОЧЕК»
— Сразу скажу, что лицензии на добычу омуля у нас не было, — сообщает мне Николай Петрович. Его жена, хлопочущая по хозяйству, вдруг всплескивает руками. Для нее самой такая информация оказывается неожиданной. И тут же звучит упрек мужу. Незачем, мол, делиться подобными откровениями с чужим человеком. На что Николай Петрович отреагировал спокойно:
— Как было, так и рассказываю… Вышли утром. Нужно было километров шестнадцать пройти по льду. Напротив нашей деревни рыба никогда не ловилась. Такое место неудачное здесь когда-то выбрали… Всю поклажу тащили на нарте, как бурлаки. Обычно мы ее за мотоцикл цепляем, а тут на себе. Я поэтому и оделся легонько. Добрались к месту после обеда. Пробили лунки. И стали норилом, шестом таким, веревку проталкивать подо льдом, чтобы сети поставить. Вот тут-то первый «звоночек» и прозвенел. Сеть вверх поднялась, а не на глубину ушла. Племянник Дмитрий, который инженером рыбодобычи до этого долго работал, говорит: «Не нравится мне это, на какое-то проносное течение попали». По-нашему оно «поносом» называется.…
Но делать нечего. Стемнело уже. Нужно было на берег выбираться. Там избушка одинокая. И мы заранее планировали в ней переночевать, а утром с рыбкой обратно домой отправиться. Идем, фонариком светим, и… вдруг - вода впереди… Побежали вдоль трещины… надеялись, что другой край еще не оторвало… А оказалось, что мы уже на ледяном острове… в трех километрах от берега.
Стали возвращаться назад, туда, где сетушки ставили. И опять натолкнулись на темную воду. Та часть льдины тоже откололась. А там, на нарте, вся наша поклажа была. У меня в рюкзаке только топор остался, хлеб и консервы на один «перекус». И еще я полено сухое из дома прихватил для растопки печки в избушке. Вот из него и развели на льду «костер». Огня хватило, чтобы приготовить чай в консервной банке. На троих.
Только теперь им вспомнилось, что в сумерках кто-то «баловался» на берегу фонариком. Позднее они узнают, что это был случайно оказавшийся в избушке рыбак, который таким образом хотел предупредить их о начавшейся подвижке льдов.
В первую ночь Николай Петрович больше всего боялся, чтобы днем не началась в деревне суматоха и не вызвали для их спасения вертолет. Потом всю жизнь за него не расплатишься.
Дул знаменитый баргузин, который некстати пошевеливал валы и все дальше и дальше относил их от берега. Они мерзли. Клонило в сон. Но вокруг был голый лед, и спрятаться от обжигающего ветра можно было только сидя на корточках за карликовыми торосами. Чтобы согреться, они «бегали» на месте и… танцевали. Мороз был за двадцать градусов.