Фото Олега Нехаева. Этот лед на Байкале растаял только в середине июня.

Этот случай на восточном берегу Байкала обсудили уже на сто рядов. Люди в озере гибнут постоянно. В любое время года. К этому привыкли, и подобным здесь никого не удивишь. А на этот раз – спаслись. Трое рыбаков из Гремячинска оказались на оторванной льдине и пережили шторм. Нужно пояснить, что волна на Байкале по своей крутости превосходит любую морскую. И тем удивительнее происшедшее.

 Обычно озеро покрывается льдом к концу декабря. А на этот раз «морестав», как здесь говорят, задержался до середины января. И когда к «старому пенсионеру»Николаю Петровичу Чернецкому заскочили Батюки — внук с племянником, — он сразу согласился отправиться с ними «за рыбкой». В тот день толщина льда составлялаоколо пятнадцати сантиметров. Но передвижение по замерзшему Байкалу было еще официально запрещено.

ПЕРВЫЙ «ЗВОНОЧЕК»

Фото Олега Нехаева. Ветер на Ольхон.— Сразу скажу, что лицензии на добычу омуля у нас не было, — сообщает мне Николай Петрович. Его жена, хлопочущая по хозяйству, вдруг всплескивает руками. Для нее самой такая информация оказывается неожиданной. И тут же звучит упрек мужу. Незачем, мол, делиться подобными откровениями с чужим человеком. На что Николай Петрович отреагировал спокойно:

— Как было, так и рассказываю… Вышли утром. Нужно было километров шестнадцать пройти по льду. Напротив нашей деревни рыба никогда не ловилась. Такое место неудачное здесь когда-то выбрали… Всю поклажу тащили на нарте, как бурлаки. Обычно мы ее за мотоцикл цепляем, а тут на себе. Я поэтому и оделся легонько. Добрались к месту после обеда. Пробили лунки. И стали норилом, шестом таким, веревку проталкивать подо льдом, чтобы сети поставить. Вот тут-то первый «звоночек» и прозвенел. Сеть вверх поднялась, а не на глубину ушла. Племянник Дмитрий, который инженером рыбодобычи до этого долго работал, говорит: «Не нравится мне это, на какое-то проносное течение попали». По-нашему оно «поносом» называется.…

Но делать нечего. Стемнело уже. Нужно было на берег выбираться. Там избушка одинокая. И мы заранее планировали в ней переночевать, а утром с рыбкой обратно домой отправиться. Идем, фонариком светим, и… вдруг - вода впереди… Побежали вдоль трещины… надеялись, что другой край еще не оторвало… А оказалось, что мы уже на ледяном острове… в трех километрах от берега.

Стали возвращаться назад, туда, где сетушки ставили. И опять натолкнулись на темную воду. Та часть льдины тоже откололась. А там, на нарте, вся наша поклажа была. У меня в рюкзаке только топор остался, хлеб и консервы на один «перекус». И еще я полено сухое из дома прихватил для растопки печки в избушке. Вот из него и развели на льду «костер». Огня хватило, чтобы приготовить чай в консервной банке. На троих.

Только теперь им вспомнилось, что в сумерках кто-то «баловался» на берегу фонариком. Позднее они узнают, что это был случайно оказавшийся в избушке рыбак, который таким образом хотел предупредить их о начавшейся подвижке льдов.

В первую ночь Николай Петрович больше всего боялся, чтобы днем не началась в деревне суматоха и не вызвали для их спасения вертолет. Потом всю жизнь за него не расплатишься.

Дул знаменитый баргузин, который некстати пошевеливал валы и все дальше и дальше относил их от берега. Они мерзли. Клонило в сон. Но вокруг был голый лед, и спрятаться от обжигающего ветра можно было только сидя на корточках за карликовыми торосами. Чтобы согреться, они «бегали» на месте и… танцевали. Мороз был за двадцать градусов.