ЗА ДУШЕВНОЙ БЛАГОДАТЬЮ

Новую избу мой старый знакомый, семидесятилетний старовер Петр Харин, срубил на берегу Бирюсы. Дом получился бравый. Только по соседству никого нет. На десятки километров — безлюдная тайга. Вот уже двадцать лет живет он отшельником в сибирской глухомани.

«Истинные» старообрядцы своим его не считают. Он и сам однажды назвал себя «оппозиционером». Но, почувствовав, что «слово это для тайги дрянное», — сразу выбросил его из своего лексикона.

Философия Харина проста: жить по совести, в ладу с самим собой. И люди тянутся к нему. Кто раз у него побывал — мимо уже не проплывают. Потому что редкая добросердечность — сродни святости. А простота его поступков — убедительнее нравоучений. И, находясь с ним рядом, подспудно ловишь себя на мысли: а ты бы так смог? И чаще всего отвечаешь: нет.

Мы вместе с ним увидели на реке разноцветный балаган. Туристы сплавлялись на разукрашенных катамаранах. К берегу они пристали в километре от избушки Харина. Поплыл Петр Абрамович проверять свою сеть и заглянул к путешественникам. А у тех — уха без рыбы. Харин отдал им только что выловленных ельчиков и окуньков. Да еще и богатое место указал. «Вы, — говорит, — вон по той речушке пройдитесь и в бочажках харюзков поудите. Много их там стоит. Да жирные такие…»

Узнал я о такой благотворительности Харина только тогда, когда увидел этих самых рыбаков с двумя ведерками крупной рыбы. Проходя мимо меня, они не скрывали своего восторга: «Молодец дед! Такое место нам указал! Завтра утром последних выловим и отчалим».

Улучив момент высказываю Харину свое недоумение:

— Разве так можно, Петр Абрамович?! Вы же фактически припасы свои раздаете. Потом из-за этой доброты зимой голодным сидеть будете.

— Бывает, что и сижу, — отвечает. — Но только, как душа подскажет, так и поступаю. Вот в позапрошлом году на этой самой Хаинде, по осени, я много харюзов наловил. Целую бочку засолил. Тоже думал, что зимой с рыбой буду. А медведь выждал момент, пришел незваным гостем и все съел. Пока есть возможность — надо делать добро. От жадности богатым — не станешь.

В другой раз к нему рыбак Федор заехал со своей бедой.

— Выручай, — говорит. — На камень налетел. Все что было в лодке — в воду ухнуло.

Петр Абрамович пошел в дом и стал собирать котомку… Снабдил пострадавшего продуктами, да еще и сети дал, чтобы тот с рыбой домой вернулся.

— Скажи, чем я тебя могу отблагодарить? — причитает несказанно довольный Федор. — Что тебе надо привезти? Заказывай!

Петр Абрамович рассмеялся и на полном серьезе ответил:

— Есть одно такое дело. Можешь помочь. Вот когда меня в аду будут жарить… Так ты не забудь в кострище дровишки подбрасывать. Хорошо?! Поможешь мне сполна за мои грехи ответить. Вот этим и отблагодаришь.

СОБЛАЗН СВОБОДЫ

Среди старообрядцев всегда были те, кто забирался в глухомань, чтобы ничем не опорочить святость. Мои знакомые с Бирюсы как раз из этой породы радикальных консерваторов. Оставшись без церквей и попов, они при малейшей угрозе бросали обжитые места и уходили все дальше и дальше в «медвежьи углы».

Но в последнее время необходимость в этом отпала. Власть их перестала преследовать. Только долгожданная свобода оказалась пострашнее антихриста. Рыночные соблазны с дьявольской изворотливостью начали уводить молодых единоверцев в новую жизнь. Сейчас среди «ревнителей благочестия» — кардинальный конфликт поколений.

Катерина, молодая староверка из Луговой, гостившая в Прилуках, скажет:

— От пережитков надо отказываться, пока не поздно. – И приведет пример: – У нас школу новую начали строить, а старики ворчат: достаточно и четырехлетки. И, чтобы никаких там компьютеров не было.

Карп Иванович только глянул на нее, и разговор враз прекратился. А на следующий день Катерина была «ниже травы, тише воды». Кочев разъяснил:

— Лишку сказала… Может старое-то и надо обновлять. Но не веру! Мы еще не доросли до этого. Иначе совсем к погибели придем!