Автор Олег Нехаев Черт как приятель Гоголя

 Настоящее эссе было признано в числе лучших материалов конкурса Волошинского фестиваля. Текст был опубликован в февральском номере 2022 года журнала "Москва". Его автор стал лауреатом конкурса-фестиваля "Русский Гофман-2022"".

«Однажды он рассказывал нам о втором томе «Мёртвых душ», о трансформации личности Гоголя и вдруг приостановил своё хождение и пристально посмотрел на нас. «Просто, — сказал он изменившимся голосом, — просто дело в том, что Гоголь видел чёрта!» Кто-то недоуменно спросил: «Как чёрта?» — «А вот так. Чёрта!», — отрезал он».

Публикуя совсем недавно в Фейсбуке* это воспоминание о знаменитом литературоведе Юрии Лотмане, Маша Йонин (Masha Yonin) добавляет к тому, что тогда услышали студенты: «Мы онемели. На нас повеяло бездной, и холодок пробежал по спинам…»

 Тут же вспомнилась и моя история. В Бурятии в доме престарелых повстречался со старичком Цыдыпом Будаевым, назвавшимся «маленьким писателем». Проработав всю жизнь проводником-экспедитором, он в восемьдесят лет, неожиданное «призвание в себе открыл»: занялся сочинительством. Причём, свои тексты сам же и оформлял рисунками. Увидев в его книжке изображение страшного человека, спросил:

— Кто это?

— Чёрт, — пояснил дедушка Цыдып. — С натуры рисовал.

— ???

— В зеркало на себя смотрел и тушью набрасывал. Ведь чертей и духов человек сам в себе носит, и сам же от них потом и страдает, — и долго после этого смеялся.

Потом я от него получил письмо, в котором Цыдып рассказал, как в день выхода газеты, в которой был опубликован мой очерк с его портретом, он неожиданно стал в электричке «звездой вагона». Только рано я обрадовался. Дальше дедушка с негодованием сообщал, что никакого чёрта в зеркале не видел и всем теперь вынужден рассказывать про выдумку неправедного журналиста.

Во мне чайничек обиды сразу так и вскипел. Аудиозапись нашей беседы свидетельствовала о моей абсолютной непорочности.

Через месяц дедушка Цыдып неожиданно прислал мне посылку с сувениром из Египта. Эту заграничную поездку ему оплатил спонсор. Он писал о своей популярности, о том, что стал «настоящей фотомоделью». Ошарашил сообщением, как на днях ему «новую голову сделали». И только потом пояснил: «скульптуру с меня слепили».

В ответ я скупо поблагодарил за подарок и недовольно сообщил, что до сих пор храню запись о его встрече с чёртом.

Цыдып позвонил почти сразу и стал виновато объясняться:

— Так про чёрта я только для вас рассказал! Другим нельзя про такое — не поймут, — и тут же тихо спросил. — А вы его сами, каким видели?! Сильно он похож на того, что я нарисовал?

Я молчал, совершенно не готовый для такого откровения. А Цыдып продолжил:

— Когда Гоголя читал, сразу понял, что он его тоже видел. Чёрт как раз и есть такой, как он описал…

Автор Олег Нехаев Коллаж Черти Гоголя 

К Гоголю я обратился сразу после этого странного звонка. Стал заново читать «Ночь перед рождеством». Читал и удивлялся. Будто другая книга передо мной открылась. У Гоголя в описании действительно предстаёт не чёрт, прежде всего, а человек в его обличье. Причём, чтобы уйти от тогдашнего обвинения в святотатстве, Гоголь хитрит.

Вот как он описывает «своего» Чёрта: «Спереди совершенно немец (дальше следует примечание автора: "немцем называют у нас всякого, кто только из чужой земли"): узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий…»

 То есть у него были настолько не явные признаки чёрта, что «разве по» некоторым деталям «можно было догадаться» кто перед нами. Догадаться! То есть, сходу этого чёрта сразу и не признаешь! Нужно специально присматриваться, чтобы не спутать с человеком… И Гоголь подчёркнуто на это указывает, что даже «близорукий, хотя бы надел на нос вместо очков колёса с комиссаровой брички, и тогда бы не распознал, что это такое».

 Теперь вот и я учусь этому непростому распознаванию. Прихожу к выводу, что на многочисленных рисунках и в фильмах по его произведениям произошло примитивное упрощение персонажей. Вглядываешься и начинаешь только сейчас догадываться, что Хлестаков и Чичиков – это вот как раз и есть то самое бесовское отродье. Новый тип людей — пригожистое безбожество. Приход этих бесов Гоголь рассмотрел раньше Достоевского.

 И здесь самое время напомнить, что и сам Гоголь по молодости не чурался греха. Вовсю использовал чёрта как посредника для своего тщеславия. Например, создавал в переписке с корреспондентами видимость близости с самим Пушкиным, что было тогда невероятным преувеличением. А иногда и просто опускался до примитивнейшего привирания.

 И в дальнейшем он продолжал ещё не раз пользоваться услугами такого помощника. Только в последние годы Гоголь стал явственно сторониться этого порока и попытался вовсю бороться с ним. В том числе с помощью литературы, которую он использовал в прикладном значении: для раздачи публичных оплеух обществу. И тем самым напрочь забыл вывод Пушкина, который раньше всех понял главное: «Цель художества есть идеал, а не нравоучение». Потом, кстати, и Льва Толстого сильно качнёт в эту непушкинскую сторону. Почти в самую бесовщину.

 

А в 1844 году Гоголь напишет удивительное письмо писателю Сергею Аксакову, который ещё при жизни рассмотрел в нём гения: «В письме вашем слышно, что вы боитесь, чтобы я не сел на вас верхом, и упираетесь... Все это ваше волнение и мысленная борьба есть больше ничего, как дело общего нашего приятеля, всем известного, именно — чорта.  Но вы не упускайте из виду, что он щелкопёр и весь состоит из надуванья».

 Избавился ли Гоголь в дальнейшем от заражённости шелкопёрством — не совсем понятно. По этому поводу — полнейшее расхождение в оценках специалистов. Не помогло моему разбирательству и прочтение гоголевских писем. В них, иногда, проступал кромешный мрак. Чудилось даже, что вместо писателя за перо брался сам дьявол. А в другой раз — наглец, учивший всех, как надо жить. Но автором следующего послания мог уже быть кроткий ангел. Только подпись в конце всегда оставалась прежняя — «Ваш Гоголь».

Попробовал в многочисленных работах гоголеведов отыскать причины таких странных его колебаний, но ответов оказалось значительно меньше, чем новых вопросов.

 

Среди современников наибольшее приближение к пониманию гоголевского ада и рая обнаружил у Владислава Отрошенко. Рассказывает он увлекательно, но зачастую с таким снисхождением к персонажу, будто пишет о родственной душе. У меня нет таких обширных познаний о Гоголе, как у него, и потому я дилетантски отстранённее. Для меня он значительно приземлённее, вплоть до самого падения в бездну. Ведь это Гоголь утверждал, что «весь человек есть ложь», «дрянь», «большой плут», с добавлением ещё других разных мерзейших выражений… И вот на эту его особенность, почему-то не хотят обращать внимание. Литературоведы молчат об этом. О том, что он всю жизнь пытался полюбить человека.

Gogol Gogoliada

Кстати, сделав вышеприведённый коллаж, я не предполагал, что увидев его, Владислав Отрошенко содрогнётся. Не думал он, что Гоголь отразился в нём уже до такой степени. Умеет влиять Николай Васильевич на тех, кто пытается с ним поближе познакомиться.

Гоголь литературный — величественен. И по-человечески очень обособлен. В отличие от Пушкина, так и не открывшийся для нас свойской явственностью. Часто трудно даже догадаться: кто же на самом деле предстаёт перед нами… Свой или чужой? И это при том, что как раз Гоголь и не боялся говорить о своих слабостях и пороках. Кто ещё, кроме него, так открыто числил в своих приятелях чёрта? Кто?!

 Мы то сами этого попутчика продолжаем старательно в себе скрывать и подальше припрятывать. А возможно, как раз он для нас сегодня и есть — наипервейшая необходимость, которую нужно вытаскивать на свет божий? Ведь старинная русская пословица не случайно утверждает, что больше всего чертей возле святых водится. А настоящий писатель как раз и должен смотреть на мир глазами праведника. И Гоголь научился искусно всматриваться в мир через такие окуляры. Правда, в его времена с такой оптикой было проще. Люди тогда находились ближе к Богу.

 Как выглядит сегодня заветная непорочность у нас почти уже никто и не вспомнит. Да и само приближение к святости всегда вызывает большие опасения. Потому что к свету стремятся почти все. Но лишь прикосновение к его обжигающему пламени, приводит большинство к пониманию своей мотыльковой никчемности. Гоголь тоже прошёл через это приближение. Через отречение от мирского. Через смирение и благочестие. И тут же увидел в себе что-то такое ужасное, из-за чего фактически лишился разума… И это, несмотря на то, что давно подбирался к духовному очищению: «Если бы кто видел те чудовища, которые выходили из-под пера моего вначале для меня самого, он бы точно содрогнулся». И вот ещё: «Никто из читателей моих не знал, что, смеясь над моими героями, он смеялся надо мною». То есть Гоголь всю жизнь вёл своеобразный учёт своих бесов. Только вместо амбарных книг, вписывал их в другие: «Мёртвые души», «Вий», «Нос», «Шинель», «Портрет», «Записки сумасшедшего»…

 Очень жалко, что никто из школьных учителей так и не сказал мне в своё время, что гоголевский «маленький человек» жил совсем рядом, по соседству. Тогда бы можно было поскорее вглядеться в него… и в себя. Но мне почему-то всё время преподавали литературу как что-то очень далёкое, оторванное от реальной жизни. И с книгой навсегда породнил меня отец, а вовсе не школа.

 

Переосмысление многого приходится делать спустя годы. Вот совсем недавно прочитал у Гоголя: «Страшен тот ревизор, который ждёт нас у дверей гроба». Это он о хлестаковщине. Только выходит, что «Ревизор» совсем не о том, чему меня учили в школе. Это вовсе не «насмешка над плохими провинциальными чиновниками». Комедия о другом. Об утрате человека в каждом из нас. Не случайно, элита тогдашнего общества, посмотрев через него на себя, в массе своей отторгла Гоголя. И он с ужасом бежал от этого пригожистого безбожества. Бежал. За границу. Ему уже тогда явственно виделся совсем рядом личный ревизор-совесть. И потому стал вразумлять всех, чтобы они тоже рассмотрели его рядом с собой. В ответ от очень многих услышал о своей ненормальности, и о том, что в нём говорит ненависть к России.

 

Когда, лет через десять, Гоголь окончательно вернулся домой, его почти никто не узнавал. Потому что вернулся другой Гоголь. Пророк и громкий обличитель чужих пороков. Но только в России давно известно: сильнее всех гремит пустое ведро. А как раз у него не было убедительного опыта поступков, чтобы сходу взойти на чужой пьедестал проповедника. Горделивая попытка сокрушительно провалилась. Его нравоучительная книга называлась «Выбранные места из переписки с друзьями»

 Возможно в этом крушении была и вина его корреспондентов. Гоголь давно привык всех поучать в письмах. Но достойных оппонентов у него не нашлось, не среди адресатов, не среди ближайшего заграничного окружения. И его занесло. Он стал самоуверенно наставлять всех, даже тех, кто был значительно опытнее и старше его. Теперь Гоголь уже точно знал, как нужно обходиться даже с самим чёртом: «Вы эту скотину бейте по морде и не смущайтесь ничем. Он — точно мелкий чиновник, забравшийся в город будто бы на следствие, — писал он Сергею Аксакову. — Пыль запустит всем, распечёт, раскричится. Стоит только немножко струсить и податься назад — тут-то он и пойдёт храбриться. А как только наступишь на него, он и хвост подожмёт. Мы сами делаем из него великана; а в самом деле он чорт знает что. Пословица не бывает даром, а пословица говорит: Хвалился чорт всем миром овладеть, а бог ему и над свиньей не дал власти».

 

Надо отметить, что Сергей Аксаков был очень близко знаком с Гоголем. Много помогал, терпеливо переносил его ворчливость, слыл редким доброжелателем знаменитого литератора и «не было другой такой семьи, где бы к писателю относились с искренней сердечностью и восхищением». Аксаков его поддерживал даже в самый переломный, кризисный период, который он охарактеризовал, как «стремление Гоголя к улучшению в себе духовного человека». Но всему есть пределы.

 

Когда была напечатана та самая проповедническая книга «Выбранные места из переписки с друзьями», Аксаков не сдержался и впервые отправил автору возмущённое письмо. Только время показало, что на самом деле всё было гораздо хуже. В тот момент произошла настоящая катастрофа их отношений. Доброжелательность близких людей иссякла. Вконец иссохлась. И навсегда обернулась засушливой чёрствостью.

 Когда Гоголя не стало, открылись письма Аксакова к сыну, написанные ещё при жизни Николая Васильевича: «Я вижу в Гоголе добычу сатанинской гордости, а не христианское смирение». А вот и мнение о его книге: «Самое лучшее, что можно сказать об ней, — назвать Гоголя сумасшедшим…». Так отзывался друг. Было от чего содрогнуться, а потом и вспомнить известное изречение. Потому что, когда потребовалось перезахоронить останки Гоголя, его обнаружили в гробу с повёрнутой набок головой.

 В уста Тараса Бульбы этот удивительный писатель вложил проникновенные слова о том, что даже «у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснётся оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело. Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество!»

 Но Гоголю под конец жизни трудно было вспомнить человека с кем бы он в полной мере мог разделить это трепетное чувство. Всё больше и больше оставался один. И при этом у него не было своего угла. Приходилось всё время скитаться по чужим квартирам.

 Frag kart Nikl Alekseeva gogol pushkin 533

То, что открылось мне дальше — похоже на какую-то невероятную фантасмагорию… Лев Толстой, прочитав «Выбранные места…», записал в дневнике о Гоголе: «Он просто был дрянь человек. Ужасная дрянь». А спустя тридцать лет его вновь заинтересовала эта же самая книга, и он поспешил сообщить в письме своему биографу: «Какая удивительная вещь! За 40 лет сказано, и прекрасно сказано, то, чем должна быть литература. Пошлые люди не поняли и 40 лет лежит под спудом наш Паскаль». Так мировой классик и себя к прежним «пошлым людям» приписал, и вердикт вынес: Гоголю не страшно время. Только сам Гоголь до этого времени не дожил.

 

Перечитываю его сегодня и ощущаю, как он по-прежнему въедливо всматривается в нутро человека. Проникает туда, куда редко, кто заглядывает. В метафизику. Причём он умеет это делать невероятно просто. Будто отдёргивает одним движением занавеску на окошке обыдённой жизни. Смотрите! Видите? Себя видите?! Всматривайтесь. И ещё посмеивается при этом, да спрашивает с лукавством: «Русь, куда ж несёшься ты? Дай ответ». И хочет, чтобы этот ответ нашли мы сами. Только не находится у подавляющего большинства на это времени.

 

И вот ещё что. В письме к графу Александру Толстому, который дал ему последний приют, Гоголь напишет, чрезвычайно редко цитируемое, но важное для его понимания: «Поблагодарите Бога прежде всего за то, что вы русский. Для русского теперь открывается этот путь, и этот путь есть сама Россия». Так перед самой смертью написал нам наш Гоголь.

  

*Доступ к социальной сети Facebook, принадлежащей компании Meta Platforms Inc., деятельность которой признана экстремистской, заблокирован на территории России по решению от 4 и 21 марта 2022 года.

Раздел о литературе на Сибирике  ЗДЕСЬ

 

otbivka pusto533

 

 otobrano dly vas