Кан-ипа обрадовался этой перемене.
— Схожу с этим письмом,— сказал он бодро,— и за час обернусь. Как ты думаешь, обернусь?
— А может, отложить?
Кан-ипа немедленно отвергнул этот совет. Письмо с уведомлением лежит у него со вчерашнего дня. Оно пришло из Одессы. Написал его, как это видно из «обратного адреса», сын вдовы Кунты Бёбиа...
— Этот мальчик давно в Одессе? — спросил Кан-ипа.
— Кажется, года три.
— Вот видишь—-три года. Он писал за это время разные письма, но ни одного с уведомлением. Значит, дело важное. Не стал бы он требовать уведомления, если бы все было просто.
— Он же учится. Может, деньги понадобились...
— Допустим,— сказал Кан-ипа,— но зачем же уведомление?
— Это даже странно,— согласилась жена.
Дом Антйцы Бебиа стоял на склоне Тапа-
яшты, чуть повыше подножия ее. Тропинка вела туда охотничья, по ней не проедет ни мотороллер, ни велосипед. Надо пешком — через два суходола и речушку Лашиквара. Каких-нибудь три километра. Для почтальона Кан-ипа, проработавшего на этом малозаметном посту более трех десятков лет,— это не проблема. У него было одно непреложное правило: не задерживать у себя писем. Ни одного лишнего часа! А это—с уведомлением— пролежало почти сутки. Правда, была на то уважительная причина, но сейчас настало время действовать. И немедленно, а то — чего доброго! — зловещий занавес снова опустится...
— Хороший мальчик у Антицы,—сказала жена.
— Очень,— сказал Кан-ипа.
— Он будет инженером? — спросила она,
— Кажется.
Кунта Бебиа был техником. Проводил в го рах телефоны. Уважаемый был человек. Рано умер, несчастный. Сын пошел по его стопам, И теперь он в Одессе.
— Повезло ему,— говорит жена.
Кан-ипа кивнул, но не со всем согласился,
— Везет тем,— сказала жена,— кто умеет грести.
— И не ленится грести. Ты же знаешь, какие такие стрежни бывают на жизненных реках.
— Не очень,— призналась жена со вздохом.— Тебе виднее.
Он рассмеялся:
— Кто живет на такой высоте, как мы с тобой, тому все виднее.
— А что это наши дети давно не пишут?- сказала она, глядя на письмо из Одессы, ле жащее на столе.
— Лентяи!—отрезал он.— Но ничего, понадобятся деньги — живо напишут.
Она сказала, разглядывая письмо:
— Действительно: с уведомлением. Что бы это значило?
— Я знаю что,— сказал он весело.
Она удивленно взглянула на него.
— Знаю,— сказал он твердо.
— Так скажи же!
-— Значит, надо торопиться!
Кан-ипа наспех позавтракал, накинул плащ, обулся в резиновые сапоги. Тщательно обернул письмо в целлофан, положил в грудной карман блузы и двинулся через двор, прихватив своего всегдашнего попутчика в горах — гладкий ореховый посох.
Сегодня в горах, как видно, дежурил норовистый режиссер. Возможно, из молодых. Не успел почтальон Кан-ипа отмерить первый километр, как набежала туча и привела с собой целую ораву других. Цель у них оказалась примитивной: заполнить собою все овраги, а возвышенности подмять под себя. И солнца в один миг — как не бывало. И снова, как час назад, плюхнулись наземь прохладные пятаки.
Кан-ипа шагал уверенно, тропа как бы сама вела его вперед. Но вскоре она начала пропадать: терялась буквально в двух шагах! Горцу это пришлось не по душе. Еще бы! Шагнул— а дальше неизвестно куда ставить ногу! И такая серая вата поползла по земле, что Кан-ипа вынужден был остановиться и подумать, как быть дальше. Большая часть пути пройдена. Возвращаться назад? Это так же не просто, как двигаться вперед. Значит, надо вперед...
Хорошо знакомая с детства тропа сделалась чуждой. Как ступать на нее? Куда она вьется? Где возносится кверху, а где круто падает вниз?