Неприятно подействовали на все кяхтинское общество слухи о переме­нах, угрожавших кяхтинской торговле. Московские купцы писали в Кяхту, что поголовно подают Государю прошение и заключают его словами: «Спаси, погибаем». Кяхтинское купечество призадумалось и тоже порешило послать прошение. Старшины назначили для этого чрезвычайное собрание, в котором долго трактовали о том, как писать прошение Государю. Вспотели бедные купцы, но придумать ничего не могли. Послали за управляющим обществен­ной конторы.

Аким Акимыч! Как бы эту бумагу перебелить, да там, значит, насчет этой самой граматики... Вот видите ли, какое время пришло; ведь на высо­чайшее имя надо...

Слушаю-с, надо будет Егорова-с. Он мастер на эти дела, хорошо пишет, можно-с...— почтительно докладывал управляющий.

Что же, господа, надо полагать, с эстафетой просьбу-то?

Конечно, дело спешное, оборони Бог, не опаздать бы, значит...— гово­рил Петр Федорович, торопливо набивая нос табаком.

А по пути однако надо-с и генерал-губернатору дать знать, так и так, мол...

Да видно и тово... надо будет... Так и так, дескать, посылаем вот...

Погодите, господа, пусть прочитают нам вслух — каково оно написано.

Аким Акимыч. дай-ко ся сюда бумагу-то... Андрей Иваныч, уж пот­рудитесь, как там обчество, значит, порешило.

Андрей Иванович начал:

«Ваше императорское величество! Вопрос о кяхтинской торговле...»

Постойте! Постойте!—закричал Андрей Яковлевич, искоса посматри­вая на собравшихся.— Это не тово... не ловко... Даже неприлично: как же можно,— сейчас «ваше величество» и сейчас: «вопрос!» Нет! Нет! Это, воля ваша, неприлично...

Да, оно точно: как будто неловко чево-то...— поддерживает другой.

Господи помилуй!— вздыхая, шепчет белобрысый купчик.

Да ведь это все равно, что «честь имею» или: «имею честь»,— слы­шится из угла голос купца Лукошкина.

Нет уж, Алексей Михайлыч, вы всегда либеральничаете; вы уж, по­жалуйста, молчите... Тут, видите, какое важное дело.

Позвольте, Андрей Иваныч, я полагаю, лучше написать: «О кяхтин­ской торговле вопрос рассматриваемый»... Как, господа, вы находите?— гово­рил, косясь на всех, Андрей Яковлевич.

Нуко-ся, Андрей Иваныч, дальше-то как?