Андрей Иванович продолжал.

Вот это ловко! Это, значит, в порядке, за это спасибо!—говорили купцы своему коноводу, Андрею Ивановичу.

Аким Акимыч, вели-ка, брат, переписывать, думать тут больше нечего, сегодня в ночь и дернем эстафету.

А об чем генерал-губернатору-то писать?

Андрей Иванович дает такую мысль:

– Нужно написать, что торгующее на Кяхте купечество, в память по­корения Амурского края и посещения Кяхты его высокопревосходительством, в общем своем собрании положило: соорудить по дороге на Усть-Керан памятник, который увековечит славу его высокопревосходительства,— ну а потом, значит, вот, мол, так и так: слухи, мол, ходят нехорошие, примите участие и т. д. В этом роде и составить. Я сейчас набросаю.

Уж, пожалуйста, Андрей Иваныч!— просят купцы товарища.

Аким Акимыч! Скоро ли там у вас?

Сейчас, сейчас!—откликается Аким Акимович из другой комнаты, где он зорко следил за перепиской Егорова, который, скрючившись в три по­гибели, старательно выводил разные узорчатые буквы.

Теперь, на какую же сумму памятник соорудить? Да и зачем этот памятник?— слышится голос Макарьева.— Ведь это значит, ребята, даром деньги бросать; кабы в городе, ну, оно ничего, как будто для красоты, при­мерно, а то дело-то выходит не совсем чисто.

Ах, Степан Михайлыч, вы точно Лукошкин — восстаете против об­щества, стыдно. Ведь вы не мальчик, вам, поди, скоро 60 лет стукнет,— уго­варивают Макарьева.

Да вы чево, ребята? Я не против общества...— отвечает сконфужен­ный Макарьев.— Я только спросил: зачем за городом на дороге памятник строить?

Нельзя, политика того требует: там мы провожали генерал-губернатора на Амур, шампанское пили, в память, значит, события,— объясняет Андрей Иванович.

Ну, как знаете, ребята!—говорит Макарьев, отчаянно махая рукой.

Боже, милостив буди мне грешному...— слышится вздох белобрысого купчика.

Эй, Аким Акимыч! Что же это, как у вас там копаются? Готово ли?

Сейчас, сейчас! Всего пять строк осталось... Егоров, не торопись, не испакости бумаги...—наставительно говорил Аким Акимыч Егорову, усердно выводящему красивые буквы.

Нут-ко, прочитайте-ка еще раз, посмекаем еще маленько!—заговорили купцы, когда Аким Акимыч принес переписанную бумагу.

Аким Акимыч прочитал.