Из окошек оранжевого УАЗика всматриваемся в завораживающую голубизну притихшего Байкала. Мчимся по Тункинской долине. Петляем по горному серпантину. Уже не в первый раз еду из Иркутска в необычной компании. Пассажиры – сплошь астрономы и астрофизики. Они же -- очередная смена Саянской обсерватории. Дорога долгая. Почти весь день в пути.

 Из старых знакомых на этот раз – только Василий. Совсем еще молодой ученый. Я его фамилию в прошлый раз даже не успел спросить. Три года назад он оказался в тени более маститых коллег, с которыми мы все время говорили о предмете их пристального внимания – Солнца. Уже под конец, когда попутчиков сморила дорога, Василий буднично сообщил мне, что в науку пришел «за мировым открытием». При этом он четко назвал неблагоприятные факторы. Зарплата. (Немногим больше трех тысяч рублей.) Призрачность семейного счастья. (Его «состояние» никогда не позволит «сделать из золушки королеву».) Отсутствие собственного жилья. (Мечта о квартире фактически несбыточна.) Но при этом он все для себя решил: в науку пришел навсегда. С окрыляющей одержимостью и осознанием своего предназначения в жизни.

Тогдашние его заверения звучали красиво, но были больше похожи на проявление юношеского максимализма. До этого я уже выяснил в Институте солнечно-земной физики СО РАН печальную статистику. Научные устремления молодых ученых вдребезги разбивались о быт. Пришедшие вскоре писали заявление об уходе. Оставшиеся астрофизики считались вымирающей редкостью.

-- У нас предыдущие годы почти все на «чокнутых» держалось, – сообщил мне доктор физико-математических наук Виктор Григорьев. – Именно такие подвижники бессребреники и сохранили нашу науку, достижениями которой, мы можем до сих пор удивлять ученый мир.

Вопреки прогнозу -- Вася остался. Это – факт. Вот он сидит в машине на переднем сиденье. Я – в дальнем закутке. Не поговоришь. А меня заинтриговали сообщением о том, что он уже успел "очень серьезно" заявить о себе в науке.

Выясняю его фамилию. Мне тут же рассказывают, что он до сих пор не женился. Но при этом зарплата у молодых заметно выросла. Раза в три-четыре. Да и сама наука начала чувствовать свою нужность стране. Перемены есть. Не масштабные, но -- есть. И как их реальное олицетворение – Василий Пуляев. Когда я попрошу его уделить время для разговора, он осветит меня своей лучезарной улыбкой и скажет: «Приходите в любое время! Найдете меня на солнечном телескопе».

ГИГАНТСКИЙ КАРЛИК

Сорок лет назад молоденькая Рина из последних сил карабкалась на Часовую гору в составе «солнечной экспедиции». Когда становилось совсем невмоготу, она хваталась за хвост шедшей впереди кобылы Машки и с ее помощью продолжала путь в большую науку.

Высокогорную сибирскую площадку под новый телескоп отыскали в Саянах. Возле самой границы с Монголией. Принцип выбора был прост -- наилучшая прозрачность атмосферы. И никто из астрофизиков не возмущался тяжелейшими условиями работы. Спали все в одной избе на нарах в два яруса, а пришедшие последними занимали места в проходах.

Тогда они все были объединены одним страстным желанием -- быть поближе к звездам. Именно Рина Теплицкая, доктор физико-математических наук, с гордостью рассказывала мне о достопримечательностях Саянской обсерватории, одной из крупнейших в мире. Здесь расположен целый комплекс уникальных телескопов Института солнечно-земной физики. Самый известный из них -- грандиозный коронограф. Но между собой астрономы называют его приземлено -- «буратиной». Добавляя при этом, что он не только самый долгоносый из всех телескопов, но и наиболее «ленивый». Потому что наблюдения на нем, в силу технических особенностей, можно вести только с 8 утра до 8 вечера.

В день моего приезда «буратино» был не в настроении. Понуро стоял с опущенной трубой объектива. Исследованиям мешал густой туман. Астрофизик Владимир Башкирцев, пользуясь моментом, стал читать мне нескладные стихи: «Один бритый англичанин финики жевал, как морковку…» Но повода обвинять его в графоманстве – не было. Он пояснил мне, что таким образом астрономы запоминают классификацию звезд. По тому же принципу, как цвета радуги: «Каждый охотник желает знать...» Солнце в космической считалке под буквой «ж» -- желтый карлик. Но на самом деле этот «карлик» по своей массе в 333 тысячи раз больше Земли. И наша голубая планета по сравнению с ним -- малюсенькая песчинка.

Уже стало почти аксиомой утверждение, что Солнце представляет собой термоядерный реактор. Но попытки создать на Земле подобную энергоустановку оказываются безуспешными. Плазма ведет себя, как необъезженная лошадь. И очень даже возможно, что солнечная теория неверна. Но астрофизики ничего лучшего предложить пока не могут. И потому активно продолжают изучать Солнце. Тот, кто разгадает механизм его работоспособности, сможет реально помочь развитию земной цивилизации.