Съест-то он съест…

Когда я смотрю на длинный ряд цифр, ука­зывающих, сколько чего нужно человеку по «научно обоснованным нормам питания», вспоминаю старый анекдот. У вольера, где прогуливается слон, прибита табличка с его дневным рационом: два центнера сена, три центнера картошки, центнер зерна, центнер свеклы... Прочитав это, посетитель спраши­вает у служителя: «Неужели слон все это съест?» В ответ раздается скептическое: «Съест-то съест, только кто ему это даст!»

Над этой шуткой, на мой взгляд, следует задуматься. Деньги, которые мы получаем за свой труд, дают нам право рассчитывать на приобретение определенного количества про­дуктов. Но зарплата должна точно отражать производительность нашего труда. Хлеб, а тем более мясо, надо заработать! Доярку, которая надаивает всего 2000 литров молока (таких у нас большинство), а зарплату хочет получать такую, чтобы жить на современном уровне, понять можно. Инженеры, рабочие, конструкторы, создавшие и выпускающие плохой комбайн «Нива», тоже хотят получать побольше денег, как и железнодорожники, «добившиеся», по сообщению «Правды», ми­нимальных скоростей движения грузовых вагонов — менее десяти километров в час... Понять их можно. Понять, в общем, можно любого и каждого.

И за свой труд (подчеркиваю: за труд, то есть за выполнение тех или иных опера­ций, а не за конечный продукт) каждый получает зарплату, как говорится, «нормальную». Но вот если бы зарплата за­висела от конечного продукта, то в наших примерах она не могла бы быть «нормаль­ной». Конечный результат от коровы, «рабо­тающей» на уровне средней козы, или от труда железнодорожников, ведущих состав со скоростью уставшего верблюда, настоль­ко мал, что хорошей зарплаты он обеспечить не может. Однако каждый на своем месте обеспечен зарплатой независимо от этого ко­нечного результата, а это означает, что лю­дям щедро выдаются «талоны» на мясо, мо­локо и всякие другие продукты широкого потребления, которые частенько ими же и не произведены. Ведь зарплата-—это разреше­ние взять из общего котла определенное ко­личество материальных благ. Но закон эко­номики не обойдешь: нельзя потреблять больше, чем произведено. Съесть-то мы мо­жем много, только где это «много» взять? И когда я слышу, как завидуют иной раз уровню потребления в центнер мяса на ду­шу населения, то не могу сдержаться и го­ворю: «Помилуйте, да ведь за некоторые производственные показатели кое-кто не то что на молоко, мясо, масло не может претен­довать, разве только на хлеб и воду, и то из-за щедрости нашего гуманного общества!»

И дело, конечно, не только в отдельных работниках. Дело и в общественной органи­зации труда: планировании, финансирова­нии, управлении. Ведь далеко не каждая до­ярка получает от коровы две тысячи литров молока потому, что не хочет или не умеет хорошо трудиться. Ей выгоднее, приятнее на­даивать три-четыре тысячи литров, но на ферме не хватает для этого высококачествен­ных кормов, а кормов не хватает потому, что в колхозе плохая структура посевов, а выбор структуры посевов зависит не от колхоза, а от вышестоящих руководителей, а выше­стоящие руководители всего лишь выполня­ют предписания давным-давно принятой не­совершенной методики планирования. Вот и выходит, что о вине той или иной доярки вроде и говорить неудобно.

Решить продовольственную проблему — не значит просто увеличить производство про­дуктов питания: в первую очередь необхо­димо существенно повысить всю общест­венную производительность труда, в том числе и сельского. На примере конца шести­десятых годов мы знаем, что ценные продук­ты питания могут не находить спроса, если их производство будет обгонять доходы на­селения. Не менее сложна ситуация, когда доходы растут быстрее, чем производитель­ность труда. Экономике наносится не мень­ший ущерб, хотя вместо трудностей сбыта продуктов возникают перебои в снабжении. Если сохранится разрыв между доходами и производительностью труда, перебои в снаб­жении вряд ли можно устранить, даже про­изводя в полтора-два раза больше, чем сей­час, мяса, молока, других ценных продук­тов.

Причины диспропорции между ростом про­изводства и ростом денежных доходов насе­ления — тема особая. Ясно одно. Для нас важно ускорить научно-технический прог­ресс и перевести экономику на интенсивный путь развития, более рационально использо­вать производственный потенциал страны, экономить все виды ресурсов. В этом залог быстрого роста общественной производитель­ности труда. Только на такой основе возмо­жен здоровый рост реальных доходов насе­ления.

Все еще широко распространено мнение, что сельское хозяйство призвано выполнять лишь свою традиционную роль — кормить всех досыта и обеспечивать сырьем промыш­ленность. Однако не только эти две задачи стоят перед современным сельским хозяй­ством (тем более что понятие «накормить до­сыта» весьма расплывчато: в нашей стране, как хорошо всем известно, уже давно никто не голодает). Сельскохозяйственное произ­водство дает возможность решать и задачи общеэкономические.

Известно, что сельское хозяйство социали­стических стран развивается в условиях, ко­гда мировой продовольственный кризис все более углубляется.

Постоянно увеличивается дефицит про­довольствия на мировом рынке. По рас­четам специалистов, при сохранении ны­нешних темпов прироста населения годовое производство только зерновых должно уве­личиваться на 25 миллионов тонн в год. Это означает, что если оправдывается демогра­фический прогноз и к 2000 году население мира увеличится до 7 миллиардов, то произ­водство продуктов питания должно возрасти минимум в четыре раза. Политика развитых капиталистических стран, направленная на сохранение отсталости молодых государств, не позволяет ожидать этого. Из года в год на огромных территориях земного шара голод и недоедание усиливаются. Около 450 милли­онов людей, прежде всего женщин и детей, постоянно на грани голодной смерти. Сотни миллионов недоедают. И число их растет.

В дореволюционной русской деревне голод был бедствием не для всех — богатеи нажи­вались на нем, продавая односельчанам хлеб втридорога. Так и теперь западные держа­вы, особенно такой крупный экспортер про­дуктов, как США, наживаются на мировом продовольственном кризисе. Пользуясь сво­им особым положением на мировом зерновом рынке, они искусственно взвинчивают цены на зерно.

Впрочем, одних прибылей американским монополиям мало. Сельскохозяйственные продукты, в первую очередь зерно, они пре­вращают в средство политического давления и шантажа на мировой арене. Достаточно вспомнить поведение американцев во время чилийских событий: свое зерно они исполь­зовали для давления на демократические си­лы, возглавляемые Альенде. Эмбарго на со­ветские закупки зерна в США, наложенное администрацией Никсона, а потом и Карте­ра и Рейгана, отказ продавать продукты Поль­ше, когда там обострился кризис, ярко демонстрируют ту новую роль, которую США отводят продуктам питания. Министр сель­ского хозяйства США в одном из своих вы­ступлений прямо назвал торговлю зерном новым видом американского оружия. Пше­ничный колос оказывается втянутым в опас­ную игру. Вот почему ускорение развития сельского хозяйства в социалистических стра­нах приобретает не только натурально­экономическое, но и непосредственно поли­тическое значение. Вот почему наша Продо­вольственная программа — вклад в дело ук­репления мира.

Но если бы даже и не сложилась ненор­мальная политическая атмосфера вокруг меж­дународной торговли сельскохозяйственными продуктами, то и тогда следовало бы рез­ко поднять значение сельского хозяйства для развития социализма в целом. Нужно, что­бы оно не только сберегало валюту, но и приносило ее. Если эта роль сельского хозяй­ства недооценивается, то социалистической экономике наносится ощутимый ущерб. На­пример, в Польше перед кризисом ежегодно расходовали более миллиарда долларов на приобретение тех продуктов, которые с ус­пехом могли бы производиться в стране. Импорт сельскохозяйственных продуктов вполне оправдан, когда он хорошо сбаланси­рован с экспортом. Крупнейший экспортер сельскохозяйственных продуктов, США од­новременно и крупнейший их импортер.

До революции Россия торговала хлебом под «патриотическим» лозунгом буржуазии: «Недоедим, но продадим!» Недоедать, есте­ственно, положено было трудящимся. Сей­час сельское хозяйство призвано выполнять свою валютодобывающую функцию иным путем. Новые способы производства и орга­низации позволяют обеспечить такую массу продукции, какой хватит и для себя и на продажу. Пример — сельское хозяйство Вен­герской Народной Республики, где и прилав­ки магазинов полны разнообразных высоко­качественных продуктов (по ценам, кстати, гораздо более высоким, чем у нас), и потреб­ление их на хорошем европейском уровне, и на внешнем рынке они ежегодно дают стране почти 2 миллиарда долларов. А ведь совсем недавно Венгрия также была в числе активных импортеров.