Площадь у базара Снежное Фото Олега Нехаева

Зажигавшие звёзды

В советские времена в Снежном жили безбедно. Заработки у горняков были хорошие. Снабжение – без проблем. За дефицитной колбасой сюда приезжали даже соседи ростовчане. Горняки были элитой рабочего класса. Здесь так и говорили: на первом месте по вниманию – Москва, затем – Донбасс. Этот город считался городом шахтёрской доблести. Именно здесь зародилась всесоюзная традиция зажигать на копром звёзды в честь трудовых побед.

-- После развала Союза начался обвал в экономике. Затем -  неразумная политика властей Украины, -- рассказал мне о том периоде бывший глава города Валентин Чепурной. – Без открытия новых рабочих мест, стали закрывать шахты. В 2001 году ликвидировали половину из них. На улице оказались сразу шесть тысяч горняков. Народ начал бунтовать. Но без зарплаты долго не протянешь. И люди, чтобы выжить, бросились самостоятельно добывать уголь.

В угоду международным фондам, диктовавшим бесчеловечные условия выделения кредитов, устроили, фактически, шахтёрский геноцид. В городе с населением под семьдесят тысяч подавляющее большинство оказалось на грани нищеты. С той поры и до сего дня в многоквартирных домах Снежного отключена горячая вода по причине неплатёжеспособности населения. А стоимость однокомнатной квартиры здесь опускалась до 200-300 долларов.

По оценкам Валентина Чепурного, в тот начальный критический период на местных копанках добывали угля больше, чем на всех оставшихся государственных шахтах Снежного. Это и спасло город от умирания. Новоявленные «кроты» кормили не только свои семьи, но и обеспечивали всех горожан топливом.

Кстати, снежнянцы стали своеобразными первопроходцами в нелегальной угледобыче. Самые первые копанки Донбасса, как утверждают многие, появились, в местном посёлке Восьмая шахта. Там пласты антрацита долбили прямо в огородах. И как раз этот угольный клондайк и «прославил» город на весь мир. Именно здесь эстонские документалисты сняли пронзительный фильм о мальчишке-шахтёре, который работал в копанке. Таким образом он спасал от голода себя, младшую сестрёнку и спившуюся мать.

Кино, получившее несколько международных призов, к показу в Украине запретили. Власть в Киеве посчитала изображённую действительность чернушной инсценировкой. Только вот работающие в забое дети – правда. Сам их видел. А знакомый пацан Лёнька, с которым за отработанную смену при мне расплатились двумя вёдрами угля, даже сжалился надо мной, сказав:

-- Дяденька, вам все запрещают их фотографировать, а меня можно. Снимайте, я никого не боюсь.

Только не смог я его снять. Кожа, да кости и одет в лохмотья. Этот мальчишка до сих пор стоит у меня перед глазами. В Ореховой балке, в которой он рубил уголь, я побоялся даже залезть в «его» копанку –  мышеловка.

Пометка блокноте. В Снежном я увидел только одно чудо. Возле чёрной «норы» стоял блестящий шестисотый Мерседес. И мне тут же пояснили: хозяин -- крышеватель копанок. Один из тех «крутых» паханов, кто поверх ворованного «сала» намазывает ещё и государственное «масло».