Да ведь очень хитро, выходит, надо провозить контрабанду. У вас тут кругом всей торговой слободы идет высокий двухсаженный заплот, везде стоит стража и по всей границе тоже стража, охраняющая от ввоза контра­банды.

Ты, мой милейший Куличек, немного ошибся и неверно выразился; вернее будет, если ты скажешь: стража, охраняющая контрабанду,— объяс­нил Сынков.

Как же это так?

Да что таиться? Был со мной случай: как-то раз в моем собствен­ном дворе поймали было меня,— хотел, грешным делом, через заплот переп­равить пудишков тридцать чаишку, тут эти Пилатовы воины — трах! Отняли они мое наживное добро, еле увернулся. Дурь на себя накинул я, объяв­ление в полицию подал, что вот сего числа ночью напали на мой дом воры-разбойники. Ну и ничего, сошло с рук.

Так это же не доказывает, что стража охраняет контрабанду.

Конечно не доказывает,— с усмешкой произнес Сынков.— А ты не будь дурак — заранее с ними повидайся, почтение свое засвидетельствуй и условие заключи, конечно, на словах, а не на бумаге, что такую-то пошлину им предоставишь... Ты думаешь, чтб один все дело и обделаешь? Нет, ба­тюшка Кулик Иваныч, тут при сделке-то многих подмазать надо, а то бы­вают грехи немалые. Купит, например кто-нибудь из мелкотравчатых у пог­раничных казаков чай, заплатит им вперед деньги и за чай, и за доставку, да еще и сам при чае пробирается вместе с казаками темной ночью около зап­лота; а казаки еще с вечера отцу командиру своему на ушко шепнули: ваше благородие, мол, неугодно ли вам в 12 часу ночи на такое-то прибыть с ше­стью казаками.

Его благородие, как раз в полночь, и летит им навстречу; крик, шум, выстрелы холостыми зарядами... Казаки как будто струсят и по­бегут, купивший чай, конечно, вслед за ними — не под суд же ему идти, а его благородие везет чай с триумфом в таможню. По дороге он к себе на квартиру завезет 7/8, а остальную 1/8 часть предъявит торжественно дирек­тору и членам, с докладом, что вот, дескать, поймали контрабанду, отбили ее после ожесточенной схватки, но контрабандисты, пользуясь темной ночью и имея быстроногих коней, скрылись. Его благородие разделит с казаками добычу и — слава Богу.

Вот как! Тут, значит, казачьим офицерам вольготно?

А ты думаешь: так и есть, все по чести да по совести? Эх ты! Отку­да же у барона явилась пара серых с ухарским кучером, а? Разве, получая в год 300 рублей, можно такое блаженство себе предоставить? А К — кий? Да он отсюда увез столько денег, сколько у нас с тобой и у наших детей не будет, несмотря на то, что К-кий в карты проигрывал по тысячам... Но все это еще не высший слой контрабандистов. В высшем слое контрабандного искусства так рисковать не будут — там совсем иная механика. Для этого дела есть у них такие тихие места, затончики, по-нашему. Есть они и в Майматчине, есть и в «Воровской Пади», и в этих-то затончиках и обделы­вается все сложное дело, там и чай в кожу зашьют, и пломбы собственного приготовления повесят на каждый ящик, и двинут партию, как следует, при­личную — ящиков в 200 или 300.

А попадутся?